Рябиновая ночь - [50]
Вот до берега донесся сильный высокий голос Федора:
Песню подхватили все, кто были в лодках.
Вскоре огни скрылись за поворотом реки, а песня все еще тревожно металась в ночной тишине.
Сегодня отряд заканчивал сев у Крутого лога. С раннего утра дул сырой низовик. Стаи гусей долго кормились на полях, а потом длинными связками потянулись на озера Зун-Торей и Барун-Торей. Над Ононом с криком летали чайки, стайками носились стрижи. Сквозь серое небо тускло смотрело солнце.
Груня с Маруфом Игнатьевичем привезли на телеге обед в поле. Остановились они в затишье у березового колка, разложили костер, вместо стола поставили в ряд несколько ящиков. В леске перекликались птицы, на голых березах черными шарами раскачивались галочьи и вороньи гнезда.
В полдень приехали сеяльщики, и сразу стало шумно под леском. Парни и девчата умывались подогретой водой и подходили с мисками к Груне.
— Груня, возьми меня в помощники, — протягивая миску, просился Ананий. — Страсть, как люблю поваров.
— У тебя губа не дура, — посмеивалась Анна. — Груня, огрей его поварешкой, чтобы с глупостями не приставал.
Груня замахнулась.
— Но-но, — попятился Ананий.
Дина зачерпнула из ведра ковш воды.
— Петруша, полей мне.
Петька уже устраивался с миской супа у ящика.
— Дариму попроси.
— А тебе недосуг? Оголодал?
— Но-о-о. С голоду помираю.
— Люди, поглядите на него: на работу он последний, а как за стол — первый.
Наконец все расселись вокруг ящиков. Набежал ветер, засвистел в ветках деревьев, и из глубины колка донесся звонкий голос кукушки.
— Появилась, родимая, — посмотрела на лесок Дина.
— В добрый час закуковала во время обеда: быть нам сытыми весь год, — определил Ананий.
— Как знать, — отозвался Маруф Игнатьевич. — На голый лес закуковала, к худому урожаю.
— Тоже мне нашли пророка, — проговорила с ехидцей Дарима. — Да у этих птиц вся жизнь навыворот пошла. Возьмите петуха у Прокопия. Вечером от него покоя никому нет, а утром дрыхнет как проклятущий, не добудишься.
— Весь в хозяина, — буркнул Петька.
— Ты еще поговори там, — метнул Пронька сердитый взгляд в сторону Петьки.
— Ты бы его врачам показал, — посоветовала Анна.
— Да ходил я к ветеринару.
— Ну и что?
— А вот и то. Прихожу. Выслушал он меня и говорит: «Беги-ка, Пронька, за бутылкой, мы ему в два счета мозги с вечера на утро переставим». Я радехонек. Бегом в магазин. Купил водку. «А теперь валяй за петухом, — толкует ветеринар. — Мы из него такую жареху устроим, пальчики оближешь».
Тут я осерчал.
— Ну и дурак, — заключил Ананий. — Да я бы тебе за бутылку водки самого домового в курятник посадил.
— Спасибо, с меня и одного сумасшедшего петуха хватит.
Ананий поел, устроился поудобнее под деревом и закурил. Вдали показалась лошадь, запряженная в телегу. Казалось, что она не движется.
— Кто-то к куму в гости поехал, — усмехнулся Ананий. — Дорожка-то длинной покажется.
— Вам все вертолеты подавай, — заметил Маруф Игнатьевич.
— Вертолет не вертолет, а хоть худенькие поршни вместо копыт надо.
Ананий выпустил клуб дыма, прищурившись, посмотрел в степь и заговорил:
— Как-то вот так же едет мужик на телеге по степи. А день жаркий, парит. Разморило его. Все песни мужик перепел, всю свою немудрящую жизнь передумал, пять раз засыпал и просыпался, а дороги все ни конца, ни края. Скукота, хоть помирай.
В это время выходит на дорогу добрый молодец, в руках у него посох, за плечами котомочка.
— Здорово, забайкальский мужичок, — поклонился молодец.
— Здорово, паря, — оживился мужик.
— Не подвезешь ли веселого человека?
— Оно, конечно, можно, на телеге места хватит, да только какая плата будет? Умеешь ли сказки сказывать?
— Да я, брат, в нашей деревне первый сказочник. А песен знаю столько, на своей кобыленке враз не увезешь.
— Ежели так, садись. Только не обмани. Я вашего брата, плутов, знаю.
— Да какой я плут? — смеется молодец. — Вот дед мой был всем плутам плут.
Едут. Молодец помалкивает. Мужик косится на него.
— Когда же сказки начнешь сказывать?
— Вон от того бугорка.
А до того бугорка версты три.
— Такого уговора не было.
— Не было, так не было.
Молодец уселся поудобнее.
— Забайкальский мужичок вырос на морозе.
Летом за сохой, а зимой в обозе.
— Правда, паря, верно, паря, — закивал мужик.
— Ел он шаньги по утрам и на печке спал с женой,
Носил шубные штаны летом и зимой.
— Верно, паря, правда, паря, — соглашался мужик.
— Выпивал он самовар, удивлялись черти,
Но уж водку если пил, то уж пил до смерти.
— Верно, паря, правда, паря.
— Был он с богом не в ладу, не дружил с царями,
После праздников ходил только с фонарями.
— Правда, паря, верно, паря.
Едут час, другой… Надоело доброму молодцу забавлять мужика, и подкинул он ему прибаутку:
— Приискатели гуляют, приискатели поют.
Мужики им водку носят, жен им на ночь отдают.
— Тпру, — натянул вожжи мужик. — Слазь с телеги к ядреной матери, ты всю забайкальску жизнь знашь.
Закинул добрый молодец котомку за плечи и зашагал своей дорогой. Мужик смотрел ему вслед и плевался:
— Ах ты варначина проклятый, нечистая сила, каторжник, мужиков срамить вздумал…
Книга рассказывает о сибирской тайге. В центре повествования— охотница-эвенка Авдо, чувствующая себя в тайге как дома. Фоном служит рассказ о путешествиях автора по тайге, промысловой охоте, природе. Достоверность рассказа подкреплена тем, что сам автор вырос в далеком эвенкийском селе в семье потомственного охотника.Книга всей своей сутью призывает к сохранению богатств тайги, бережному отношению к ней.
Роман является итогом многолетних раздумий читинского писателя Николая Кузакова о творческой, созидательной силе революции в Забайкалье. Действие произведения охватывает время от становления там Советской власти до наших дней.Судьбы героев переплетаются в остросюжетном повествовании. Круто меняется жизнь всего эвенкийского народа, а значит, и юной шаманки Ятоки. И когда начинается Великая Отечественная война, русские и эвенки в одном строю защищают Отечество.Умение увидеть и показать за судьбами своих героев судьбу народную отличает прозу писателя.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.