Рябиновая ночь - [48]
— Так это, паря, получается — Огневой все условия, а нам краснеть?
— Придется покраснеть, Игнат Романович. Вы пять лет работаете звеньевым. И кто же вам мешал позаботиться о своей земле? Осень у нас стоит долго. Можно вывезти на поля уйму перегноя.
— Так указаний не было.
— Вот так. Дядя не подумал. А вас-то для чего звеньевым назначили. Как-то некрасиво получается, Игнат Романович. Звену дали технику, землю, людей, а урожай — ваша забота. Если бы вы подумали о земле, то давно бы ее удобрили. Я вашу хватку знаю.
Игнат кулаком потер усы.
— Оно, конешно, с одной стороны, так, но с другой стороны, все наоборот.
— Вы не темните, Игнат Романович, — рассмеялся Алексей. — Оно хоть и этак, хоть и наоборот, а хлеб выращивать нам придется. Может быть, вы в гостях у нас в колхозе, тогда другой разговор?
— Это я-то в гостях? — вызывающе проговорил Игнат. — Ты, Петрович, напрасно меня обижаешь. Я на этой земле не одну мозоль нажил.
— Тогда что на разговор время терять? Работать надо.
— Ну, паря, растравил ты меня, — сверкнул глазами Игнат. — Да я из этой земли душу вытряхну.
— Вот это по-нашему.
Игнат ушел к трактору. На «летучке» подъехал Арсалан.
— Куда помчался? — спросил Алексей.
— Во второе звено. У Мишки Комогорцева что-то трактор барахлит. А ты что тут Делаешь? Природой любуешься?
Алексей дотронулся рукой до плеча Арсалана.
— Ты посмотри-ка на поле.
Арсалан окинул быстрым взглядом поле.
— Посмотрел. Поле как поле.
— Да ты хорошенько посмотри.
— И что ты сегодня ко мне привязался? — вышел из себя Арсалан. — Я всю жизнь только и делаю, что смотрю на эти поля. Меня уж мутит от них.
— Пыльные вихри видишь? — не обращая внимания на горячность Арсалана, спокойно спросил Алексей.
— Не слепой. Да они мне во сне покоя не дают.
— Арсалан, нельзя нашу землю пахать отвальными плугами, даже пары. Это смерть ее.
— Так не паши, — приподнял плечи Арсалан. — Я тебе осенью для всех звеньев плоскорезы накуплю.
— Спасибо.
— Так что тебе еще надо от меня?
— Пары-то мы будем пахать отвальными плугами. Иначе как перегной заделаешь? Это-то понимаешь?
— Мне твои пары нужны, как журавлю вертолет. Ты агроном, ты и соображай.
— Помнишь, Арсалан, ты мне когда-то обещал сделать такой трактор, который можно будет одной рукой заводить?
— Ну, обещал, — ожидая подвоха, насторожился Арсалан.
— Так вот, не нужен мне трактор. Придумай такую машину, чтобы можно было вносить в землю перегной и не переворачивать пласт.
— А верблюд в белых тапочках тебе не нужен?
— И забудем мы с тобой тогда про пыльные бури, — не обращая внимания на реплику Арсалана, продолжал Алексей. — И кошмары перестанут тебе сниться.
— Да самый большой кошмар — это ты.
— А ты, Арсалан, даже не представляешь, какие урожаи мы сможем тогда выращивать. Вот поле. Верхний слой стерней связан. И мы под этим пластом начиняем землю удобрениями. Потом высеваем зерно. И пусть с неба хоть камни падают: питательные вещества в земле есть, влага есть. И мы только вспоминать будем про засуху.
— А ты дело говоришь, — заинтересовался Арсалан. — Допустим, идет под пластом плоскорез, а под него по трубам поступают удобрения.
— Я всем говорил, что у тебя светлая голова, Арсалан.
— Не годится. Перегной не зерно, не покатится. Его чем-то подавать надо под плоскорез. Но подумать можно.
— Надо подумать, Арсалан.
— Все, уговорил. Куда сейчас едешь?
— Надо Алханайские пади осмотреть и решить, какие на сенокос оставить, какие на выпас пустить.
Возвращался домой Алексей поздно вечером. А от Алханая до села Озерного путь немалый. Ветер унялся, под темным небом отдыхала степь. Время от времени на свет фар выбегали тушканчики, похожие на крошечных кенгуру и неровными прыжками убегали от машины. Иногда в стороне от дороги зеленоватыми огнями загорались глаза лис и тотчас гасли.
В ночной степи было одиноко. Монотонный гул мотора рождал грустные думы. Скоро дом — и там одиночество. Неладно жили Алексей с Катей: она сама по себе, он сам по себе. Не было того невидимого мостика, который связывал бы их. А может, этого мостика и нет, люди придумали его? Попробуй разберись теперь.
Слева замигали огни полевого стана отряда. И Алексей потянулся к этим огням. Ему просто захотелось взглянуть на Анну. Но он поборол в себе это желание. «Дурак же ты, Алешка, — ругал он себя. — Приедешь. А дальше что? На кой шут ты морочишь голову и ей и себе? Любишь. Экая невидаль. Хватился дед, когда уж и мочи нет. Твой поезд давно ушел. А Анна? Что Анна? Она без тебя как-нибудь расхомутается. Ты ей плохой помощник. Так что не валяй дурака. Тебе хочется птичку съесть и на ветку сесть. Чтобы дома миру быть и Анну любить. Такого не бывает».
Алексей представил Анну с другим мужчиной… Он знал, что рано или поздно это произойдет. И ревность сжала сердце.
Свет фар выхватил из темноты мотоцикл, возле которого копошился человек. Алексей подъехал вплотную и вылез из машины. Возле мотоцикла стояла Анна.
— А ты что тут делаешь? — удивился и обрадовался Алексей.
— К отцу на стоянку ездила. Он уже третью неделю глаз дома не показывает. Мать беспокоится. Да вот бензин кончился.
— Это дело поправимое. У меня есть в запасе канистра. В машине ведро и масло достань.
Книга рассказывает о сибирской тайге. В центре повествования— охотница-эвенка Авдо, чувствующая себя в тайге как дома. Фоном служит рассказ о путешествиях автора по тайге, промысловой охоте, природе. Достоверность рассказа подкреплена тем, что сам автор вырос в далеком эвенкийском селе в семье потомственного охотника.Книга всей своей сутью призывает к сохранению богатств тайги, бережному отношению к ней.
Роман является итогом многолетних раздумий читинского писателя Николая Кузакова о творческой, созидательной силе революции в Забайкалье. Действие произведения охватывает время от становления там Советской власти до наших дней.Судьбы героев переплетаются в остросюжетном повествовании. Круто меняется жизнь всего эвенкийского народа, а значит, и юной шаманки Ятоки. И когда начинается Великая Отечественная война, русские и эвенки в одном строю защищают Отечество.Умение увидеть и показать за судьбами своих героев судьбу народную отличает прозу писателя.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.