Рутинёр - [23]

– К дождю, – со знанием дела отметил Микаэль.

– Скорее уж к грозе, – хмыкнул я и стал обмахиваться снятой с головы шляпой.

Парило и в самом деле изрядно, и на горизонте понемногу сгущалось марево прозрачных пока что ещё облачков.

После развилки дорога заметно сузилась и потянулась через не самую оживлённую местность. Поначалу поля перемежались рощицами и лесочками, тут и там виднелись небольшие селения, затем на обочинах выросли высоченные сосны, и мы поехали напрямик через лес – достаточно светлый, поскольку деревья-великаны не давали разрастаться подлеску.

Когда по шаткому мостку перебрались через быстрый лесной ручей, впереди показалась сторожка, у которой расположилась четвёрка угрюмых бородачей в тёмной одежде, явно намеренно выкрашенной так, чтобы не бросаться в глаза на фоне листвы. У всех были луки и длинные кинжалы, трое вдобавок вооружились топорами, на поясе последнего висели ножны с фальшионом. Тут же скалилась на привязи парочка здоровенных волкодавов.

Но добротный брус, коим перекрывали проезд, сейчас был поднят, да и к нам вопросов не возникло, Георг лишь перекинулся с егерями парой фраз на местном наречии и покатил дальше. Мы поскакали следом.

– Барон Лауниц велел пошлину с паломников не брать, – пояснил правивший лошадьми кмет, стоило мне поравняться с ним. – У него соглашение с настоятелем. Нас тоже не обирают, а мы не задираем пошлины на товары людей его милости.

– С паломников много не возьмёшь, – усмехнулся Микаэль.

– Ваша правда, сеньор, – не стал спорить Георг. – Но курочка по зёрнышку клюёт, а паломники к нам идут ежедневно и ежечасно.

И точно – очень скоро мы нагнали длинную вереницу путников, многие из которых от усталости едва переставляли ноги. Все были одеты в серые рубища, и каждый держался за плечо идущего перед ним. Зрячим оказался лишь проводник; на предложение подвести кого-нибудь из подопечных он покачал головой и затянул молитвенный гимн.

Я оглянулся и спросил:

– Зачем тогда пост? Кто здесь ещё ездит?

– Его милость нетерпим к браконьерам, контрабандистам, заезжим циркачам и проповедникам всяческих ересей, смутьянам и подстрекателям, бунтовщикам, жуликам, ворам, грабителям, насильникам и убийцам, не говоря уже о бродягах, особенно из числа сарциан.

Маэстро Салазар хохотнул.

– Да он просто образец для подражания!

– Истину глаголете, – кивнул Георг, посмотрел на сидевшего рядом паренька, который при этих словах явственно фыркнул, и отвесил ему затрещину. Рука у возницы была широкая и мозолистая, голова юнца так и мотнулась, да и стук вышел знатный.

Парнишка втянул шею в плечи и ссутулился, а Георг оглянулся и с тяжким вздохом произнёс:

– Ещё б он со своих кметов три шкуры не драл…

– А вам какая с того печаль? – полюбопытствовал я.

– Так они на дорогах шалят от безысходности! – заявил возница. – Не во владениях барона, разумеется, таких быстро на виселицу отправляют, на окрестных землях промышляют. Раньше на тракт ходили, а теперь сами видели, сколько там вояк! Нынче в нашу сторону выбираются. Подрубают деревья, валят перед телегами, всех до исподнего обирают. А то и режут, бывает…

Меня заботы собеседника нисколько не заботили, заинтересовало совсем другое.

– Говоришь, вояк на тракте прибавилось? – сказал я. – С чего бы это?

– Так война у нас, сеньор! Вот пограничные гарнизоны и усилили.

– Да где та война? – фыркнул Микаэль. – До Остриха ехать и ехать!

– Болтают, светлейший государь его высочеству ультиматум объявил, чтоб не нарушал законность, значит. Да только какое тут нарушение законности, когда Острих испокон веку под герцогами Лоранийскими был?

Маэстро Салазар рассмеялся.

– Поможет вам это укрепление, если император решит войска двинуть!

– А решит ли? – резонно заметил Георг. – Чай, договорятся до чего-нибудь. А вот соседи могут попытаться пограничные споры под шумок в свою пользу разрешить. – Он вздохнул. – Это не я придумал, так баяли, когда дополнительный сбор на прокорм войск содрали.

Тема оказалась для возницы неприятной, он посмурнел и замолчал. И так же посмурнела природа. Потемнело, подул свежий ветер, начали со скрипом раскачиваться высоченные сосны, с бешеной скоростью замелькали в прорехах меж их крон облака. Откуда-то донёсся раскат грома, затем ещё один, и окончательно стемнело, а потом и вовсе ливануло как из ведра, но все мы были только рады полетевшим с неба крупным тёплым каплям.

Я стянул шляпу и подставил им лицо, остальные последовали моему примеру. Долго дождь не продлился, нас накрыло самым краем тучи, очень быстро она ушла в сторону, и вновь стих ветер, посветлело. Впрочем, впереди так и продолжал порыкивать гром, по дороге бежали мутные ручьи. Мы то нагоняли непогоду, и с неба начинало моросить, то отставали, и тогда о ней напоминали только лужи да мокрая листва.

Вторую сторожку проехали уже в сумерках, там я не выдержал и спросил:

– Долго ещё?

Георг поскрёб затылок под соломенной шляпой и не слишком понятно ответил:

– От чёрного дуба час ехать.

– Что за чёрный дуб? – не понял я, но тут дорога вильнула и открылась просторная поляна, почти поле, на краю которой высилось мощное дерево, невесть с чего показавшееся удивительно знакомым.