Русскому об Азербайджане и азербайджанцах - [2]

На вопрос о том, почему Азербайджан (в переводе «огненная земля») оказался в составе России, правильно ответят немногие. Хотя взаимная диффузия Руси и Кавказа началась около одиннадцати веков назад, со времен русского Тмутораканского княжества (которое, напомним, было одним из кавказских государств), Византия и Орда отодвинули наше более близкое знакомство на столетия. Но любые столетия проходят.

Когда купцы двух народов вновь освоили великий торговый путь по Волге, Каспию и каспийскому берегу, контакты стали неизбежны. Кто-то из купцов и путешественников, как и сегодня, оставался жить в далекой земле. Как пишет Афанасий Никитин, когда судно с товарами русской купеческой компании при посольстве Василия Папина, в составе которой следовал Никитин, разбилось о берег близ Дербента, из его спутников одни вернулись на Русь, «иные осталися в Шемахее, а иные пошли роботатъ к Баке». Сам же Афанасий «пошел к Дербенти, а оттоле к Баке, где огнь горит неугасимый», но не «роботать» там, а двигаться дальше в Индию. Было это в 1468 году: еще не открыли Америку и не родился Васко де Гама. В те времена не было государства «Азербайджан», было несколько ханств, населенных предками нынешних азербайджанцев. Значительную часть территории нынешнего Азербайджана тогда занимало Ширванское ханство. Оно же было и наиболее развитым. В разные времена здесь было до полутора дестяков государственных образований (наиболее известны Шекинское, Карабахское, Гянджинское, Иреванское, Кубинское, Нахичеванское, Талышское ханства), которые, как и везде в мире, могли дробиться, воевать друг с другом и объединяться. Помимо ханств, существовали также более мелкие феодальные образования — султанаты, меликства и магалы. Баку был одним из городов Ширвана, но не столицей. Столицей была Шемаха. Никитин называет шаха Ширвана «татарским ширвашином». Имя «татар» держалось в русском обиходе за азербайджанцами вплоть до 20-х годов XX века.

Во времена Никитина Шемаха и Москва начали обмениваться посольствами, вести речи «о дружбе и согласии», слать друг другу подарки: посол Василий Папин вез от Ивана III ширваншаху Фаруху Ясару 90 кречетов. Но, положа руку на сердце, большого значения все это не имело, и мы с азербайджанцами так и остались бы отдаленными знакомыми, если бы не христианские соседи азербайджанцев — православные грузины и грегорианцы армяне. Находясь под постоянным (армяне) или периодически возобновляемым (грузины) игом то персов, то турок, они всегда искали христианских заступников. Самым понятным в то время способом получить заступничество был вассалитет.

Движение России на юг: самозащита и исполнение обета

Первое грузинское посольство, принесшее присягу русскому царю, прибыло в Москву в 1491 году, однако реально великая грузинская мечта сбылась лишь через три века, на протяжении которых челобитные и присяги многократно обновлялись.

Защита закавказских христиан стала считаться в Москве святым, не подлежащим обсуждению долгом, и хотя выполнить этот долг было затруднительно — тысяча верст, отделявшая русские пределы от Кавказа, контролировались воинственными кочевниками, — установление опеки над Грузией и Арменией было воспринято как государственная задача России, которая рано или поздно должна быть выполнена. Важным политическим фактором на протяжении столетий оставалась грузинская эмиграция в Москве, а затем в Петербурге, постоянно лоббировавшая интересы Грузии. В число эмигрантов нередко входили грузинские цари и царевичи, иногда с двором, — как живое напоминание о взятом на себя Россией обязательстве. Именно здесь главный ключ к войнам Российской империи на Кавказе.

Об этом у нас постоянно забывают, приписывая экспансию России на юг исключительно «врожденному русскому империализму». Правда, мессианский мотив не был в этом движении главным. Прежде всего, век за веком строя засечные линии, Россия последовательно теснила своих исторических врагов, живших набегами и грабежом — Большую орду, Ногайскую орду, Крымское ханство и его союзницу Астрахань. После сотен их набегов, порой до самой Москвы, потеряв счет сожженным и разграбленным городам и угнанным людям, Россия была просто обязана устранить угрозу радикальным образом.

Но не следует представлять дело и так, будто продвижение на юг (как и на восток) совершалось государством помимо или даже вопреки народным устремлениям. Вольные люди, сильно опережая государство, вели собственный натиск на юг. Начиная с 1534 г. гребенские казаки селятся в предгорьях Восточного Кавказа и в устье Терека. Казаки не были имперскими агентами царизма, более того — московские власти видели в них преступников. Но двинув свои полки по их следам и разобравшись с Астраханским ханством, Россия вышла на Каспий, после чего «простила» гребенцев, поручив им нести пограничную службу на новых рубежах.

Именно здесь Россия впервые стала соседствовать с лезгинами, аварцами и азербайджанцами (в Дагестане их всегда было много), после чего ее продвижение на юг здесь прекращается на 150 лет.

Не будь грузинского и армянского факторов, граница и сегодня, вероятно, проходила бы там же. Горы не манили русских. Для них, равнинных жителей, горы были в те далекие века средой тяжелой и непривлекательной. России было достаточно, чтобы дагестанские князья не закрывали, что иногда случалось, для русских купцов путь в Ширванское ханство и Персию. Торговать было чем. Например, по производству шелка-сырца Ширван занимал одно из первых мест в мире.