Русское воскрешение Мэрилин Монро - [42]
Я отвел и потупил глаза. Тонкая рука была уже в моей ширинке, и начинала нежно и умело массировать мои гениталии. Я шумно вздохнул: выхода для себя в этой ситуации я не видел. Через несколько секунд никакого выхода мне уже не требовалось: я начал отдаваться. Я откинулся на спинку сидения, безвольно раздвинул и расслабил свои ноги.
Но у нее возникли трудности с движением своей руки в моих тесных джинсах. В них стало очень тесно, для ее руки там просто уже не хватало места. И, к последним остаткам моего сознательного ужаса, она вдруг решительно вытащила все мое хозяйство из ширинки наружу.
– Как тут красиво! – услыхал я голос Ильича.
Из последних своих сил я открыл глаза и взглянул на Ленина, он смотрел в окно: мы съезжали с Воробьевых гор на мост, и как будто летели над рекой, над крутым лесистым берегом, над Лужниками, и впереди виднелся уже купол гигантского стадиона…
– Божественно… – подтвердил я, с трудом ворочая языком, и опять прикрыл глаза.
Апогей все не наступал, как Мэрилин не старалась его приблизить, а уже истекали последние минуты нашей поездки.
– Сегодня я уйду от вас. Это мой последний день, – сказал вдруг громко Владимир Ильич. Я отчетливо помню его слова, но не среагировал тогда на них должным образом. – Слушайте меня, прошу вас, я скажу вам самое главное, этого я никогда и никому не говорил…
Владимир Ильич говорил что-то очень и очень важное, но его слова никто не услыхал. Пурба по-русски не понимал, шофер был приучен не слушать партийные разговоры, а мы с Мэрилин были заняты.
Мой личный взрыв прогремел, когда мы уже подъезжали к самому стадиону. Я услыхал короткие сирены нашей полицейской машины, Мэрилин сделала что-то рукой, и я взорвался. Я провалился в бездну, и поэтому плохо помню, как полиция провеза наши машины сквозь толпу, как мы въехали на вытертую за лето траву стадиона, и под оглушительный гром и рокот стотысячных трибун, подвезла нас к выстроенной посередине футбольного поля сцене с высоченным навесом. Здесь я начал приходить в сознание и застегнул плохо слушающейся рукой молнию на джинсах.
– Мы приехали, любовь моя! – воскликнула Мэрилин, обращаясь к нам обоим. Быстрым движением она достала из складок платья кружевной платочек и вытерла им руку. – Боже мой, сколько тут людей! Они все так нас хотят?
21. Пламя
Только поднимаясь по ступенькам на сцену, я отчетливо увидал, что было вокруг. Высоченные трибуны стадиона были переполнены, они кипели. Люди как будто переливались с них, как жидкость, и растекались бурливым половодьем по всему полю. Бессильные остановить эти толпы, цепочки редких дружинников с повязками и полицейские были просто вынесены и почти прижаты к доскам сцены, и давно перестали кого-либо сдерживать. Над каждым сектором стадиона возвышались гигантские экраны. На каждом из них, в цвете, крупным планом, и в реально мгновенном времени, транслировалось все, что снимали в этот момент телеоператоры, – ползающие и лазающие со своими камерами по всей сцене и вокруг нее. Когда я взглянул на один экран, на нем крупным планом Владимир Ильич, только что взошедший на сцену, уже улыбался десятиметровыми губами и, приподняв ладошку к виску, помахивал ею в дружеском приветствии.
Рокотом водопада, или даже громом местного салюта, – встретили эту картинку экрана стотысячные трибуны стадиона. Как будто здесь забили решающий гол на главном чемпионате, как будто, наконец, это свершилось, что столько лет болельщики ожидали. И трибуны на моих глазах стали менять цвет: все вставали со своих мест.
Я ступил с последней ступени лестницы на доски невысокой сцены и огляделся. Во внутренней ее части, под навесом, сидели и стояли музыканты со своими инструментами. Это была знаменитая на весь мир рок-группа, я узнавал даже многие лица. Наша кавалькада въехала на футбольное поле как раз на середине их главного хита, и они прервали его на полуслове, чтобы тоже приветствовать нас. Все улыбались, все были счастливы, и только ждали сигнала, чтобы начать исполнять хит заново, теперь в компании с живыми Лениным и Мэрилин Монро.
Я взглянул вниз, под ноги, – футбольное поле подо мной пестрело и шевелилось сидящими и лежащими. Ближе к сцене поле было желтым: здесь расположились кришнаиты, все, которые смогли добраться сегодня до столицы и протиснуться на стадион. Они сидели, как в легком трансе, покачиваясь и напевая мантры, позванивая колокольчиками на ногах и руках.
Вдруг вместо победного рокота над стадионом пронеслось стотысячное «О-о-о…», как будто пропустили в ворота гол, и я снова взглянул на экран. На всех экранах был теперь йог Пурба, во весь рост. Голый как щека младенца, в одной набедренной повязке, – он стоял, сложив обе ладони и склонив голову в безмолвном и покорном приветствии. Стадион снова радостно зашумел: величайшее в этом веке представление начиналось…
В ослепительных лучах осветительной техники я только позже заметил кое-кого из наших. Многие из политбюро стояли кучкой в углу широкой сцены. Здесь же был и Фомин, он чувствовал себя здесь полным хозяином: что-то говорил ближайшему телеоператору и одновременно рукой показывал музыкантам, чтобы те были готовы. Трибуны уже успокоились, можно было продолжать, и Фомин, как знаток психологии масс, не желая терять достигнутое напряжение, поднял вверх свою руку. Знаменитые музыканты приготовились, ожидая только завершения сигнала. Я слегка пригнулся, чтобы не попадать своим лицом на экраны стадиона, и скорым шагом перебежал в угол и встал рядом с Мячевой. К моему удивлению, Ленин, Мэрилин и Пурба даже не сдвинулись: они втроем стояли впереди, почти на краю сцены.
Описана история России в свете пассионарной теории. Немногочисленные группы пассионариев способны не только изменить политический режим, но часто способствуют коренному перерождению родного этноса. Человек – частица общего потока жизни, что ощущается каждым подсознательно. Рассудок же и сознание играют лишь вспомогательную и обслуживающую роль. Склонности и потребности отдельных людей преобразуются в массах в стихийные силы, направленные на повышение «выживаемости» и «силы» этноса, меняющие историю. Восстания, порожденные глубинным желанием народа восстановить сопротивляемость и силу этноса, ведут к благополучию.
Не жалуют ведьм в славном и могучем королевстве Брандгорд! Девятнадцатилетней травнице Мариэль, ученице болотной ведьмы, долго удаётся скрывать свой магический дар. Но нет ничего тайного, что не стало бы явным. Спасая жизнь маленькой девочке, Эль случайно раскрывает свой секрет и попадает на эшафот. Таинственный аристократ выручает её из беды, но теперь, следуя Закону Благодарности, она должна отплатить ему за услугу. Девушка оказывается втянутой в дворцовые интриги и заговор по свержению власти. Удастся ли ей выбраться из заварушки живой и как во всём этом замешан говорящий рыжий кот?
Она – детектив магической полиции. Ментальная ведьма с разбитым сердцем. Женщина, которая считает себя сталью. Знакомьтесь: Джей Крис по прозвищу Джокер. По воле судьбы именно ей поручено раскрыть дело жуткого маньяка, терроризирующего город. Запретные культы, политические игры, страшные ритуалы, контрабанда магических артефактов и громкие заголовки газет – все будет в этом расследовании. А еще там будет тот, кого она когда-то полюбила. Тот, кто разбил ей сердце… Когда твоим напарником становится предавший тебя мужчина, сложно сохранить холодную голову.
Все начинается, как подобает детективу. Одинокая гостиница в отдалении от крупных городов. Жестокое и таинственное убийство. Поиск преступника среди постояльцев. Но вскоре выяснится, что гостиница лежит на пути варварского нашествия, которое захлестнет земли империи — и окажется, что в деле замешаны могучие силы, от древних чар до разведок соседних стран. Пройдет много лет. Отгремят войны, границы государств изменятся, и вновь интриги будут предшествовать битвам на суше и на море. Но судьбы нескольких стран снова зависят от давнего убийства в одинокой гостинице на краю степей.
Женщина из обычного Лондона потеряла все воспоминания за прошедшие сутки и нанимает Джона Тейлора, чтобы он раскрыл эту тайну. Но куда может привести это расследование?
Кира Боши обещала наставнику показать, на что способна провинциалка в рядах элитного столичного подразделения; отцу — найти пропавшего брата; друзьям — бороться за справедливость; себе — наказать всех, кто сломал жизнь ее семье. А еще она обещала не решать личные дела на службе. Но как быть, если настоящие убийцы пытаются подставить друзей Киры? И что, если это те же самые люди, которые похитили два десятка детей с потенциалом оборотней и бесследно исчезли восемнадцать лет назад? Кира представить не могла, насколько древнюю историю предстоит раскопать ей с помощью верных товарищей.
То, что выглядит несчастным случаем, не всегда им является. Особенно сложно, если преступление совершено на чужой планете, фауна которой специфична не меньше аборигенов.