Русское счастье - [39]

Она жила как все: радовалась и тужила, ждала и надеялась, как многие миллионы ее сверстниц, пока искусственно созданные Всесильным и Бездарным трудности не завели ее в сложный жизненный лабиринт.

«Хочется творить и удовлетворяться, мечтать и достигать, получать радость и щедро раздавать ее. Может быть, когда-нибудь желаемое превратится в явь?» – парила Мотька на крыльях сиюминутного удовлетворения.

Она глубоко вдыхала бодрящий воздух просыпающейся природы, не ведая о приближающемся новом, неизведанном рубеже своей жизни.

Глава 9

Мотька вошла в одну из улиц, образованную бесконечными рядами палаток. Пахло съестным, одуряюще пахло черным кофе. На сквознячке флагами расцвечивания полоскались атрибуты женской принадлежности, привлекая разнообразием и совершенством форм. Слышался игривый смех.

Здесь не только работали, зарабатывали хлеб насущный, но и жили, становясь популяцией новоиспеченного класса, поражая язвами капитализма настоящее бывшей страны победившего социализма. Рабоче-крестьянская суть в густом смешении с интеллигентским сосуществовала здесь на равных, начиная равноценным для всех нулевым стартом.

В одной из улочек «городка», пугающей масштабами, ей предстоит научиться убеждать, используя многолетний опыт сострадания. Говорят, у бывших медсестер это получается особенно хорошо. Придется выживать в условиях сложившегося нового общественно-политического климата. Расчувствовавшись, лавируя среди шатких манекенов, Мотька в тесноте привалилась на один из них и едва не упала.

– Зенками глядеть нужно! – пыхнула ей в лицо перегаром суррогатной пирожковой начинки краснощекая напористая тетка, с нескрываемым раздражением водружая на прежнее место накренившийся манекен.

– Хо, хо, Матильда, приветик, каким ветром?! – выскочила на нее из глубины палатки подруга по медучилищу Жанка.

– Никак за покупками? Зарплату прибавили? Да-а, ты пообносилась, – продолжала она с кислой улыбкой, откровенно разглядывая видавшую виды, неоднократно стиранную легкую курточку.

– Пора, давно пора обновить прикид. Проходи, кофе будешь? Ты че мнешься, как не своя? Падай на коробки.

– Прости, Жанна, я не за вещами, мне предлагали где-то здесь работу.

– Не поняла… – на время онемела Жанка.

– Умница, давно бы так, – поперхнулась она от невероятного для себя сообщения, – больницу вспоминаю в кошмарном сне. Знаешь, я не в обиде: иногда просят по дружбе укольчик поставить, или там, капельницу – не забыла, руки помнят. А кто тебя берет? Валька-Золотая ручка? Чудовище – не ходи, от нее бегут. Жадная на расчет. На игрушки поставит с процентом от реализации. Копейки получишь. Не ходи, – тараторила Жанка без умолку.

– Есть грандиозное предложение: наша общая знакомая Лариска попала в струю – ставит еще одну палатку, ей нужен продавец. Пойдешь? Натаскаем в лучшем виде… как ты когда-то натаскивала нас перед экзаменами.

Не дожидаясь ответа, она вдруг рявкнула:

– Не цеди, заметано. Будешь работать!

Тоска сжала сердце Матильды, ей в это время все вокруг показалось таким никчемным, она потерялась в сумбуре мыслей. Чтобы пытка закончилась быстрее, она утвердительно кивнула головой, пряча от Жанки замокревшие глаза.

Глава 10

Сопровождаемый миловидной, но начавшей терять былую свежесть женщиной, Саркисов, придерживаясь за ее плечо, с трудом поднялся в знакомые «пенаты». Молоденькие незнакомые медсестры – все чужие лица. В проходе мелькнула сухонькая фигурка – морщинистое, как у моченого яблока, но узнаваемое лицо.

– Саркисов, никак к нам? Хорошо в прошлый раз подштопали – долго не появлялись.

Он сразу узнал аборигена отделения – бессменную заведующую.

– Мое почтение, доктор. Теперь я спокоен. Смотрю, вокруг незнакомые лица, некому свое драгоценное здоровье доверить, – и потише, доверительным тоном, – не этим ли «ссыкушкам»?

– Не печальтесь, Саркисов, молодые, да зубастые, где надо подстрахуем.

И заведующая бодро, с величаво поднятой головой, на ходу давая указания, удалилась в кабинет.

– Что она может, знания ее давно устарели, по телевизору такие чудеса рассказывают – там все молодые, – шепнула ему на ухо спутница.

– Эх, Ниночка, – наклонился к ней Саркисов, едва переведя дыхание, – задержись больше таких старух на «боевом посту», не растратила бы так скоро наша медицина ведущих направлений. Не берегут, травят не ядом, так перестройками, а приходят вот эти, – он ткнул пальцем вслед тщедушной девчонке, высветившей сквозь паутинку срамного халатика жидкие телеса. – Когда нет умственных достоинств, приходится тужиться в другом.

– Твоя палата, Вова, надо запомнить – № 3.

– Ни-ноч-ка, жутко вспоминать: через год в ту же самую палату.

Пустовало одно место, как раз там, где лежал рядом с ним парень с непонятой им тоской во взгляде. «Где он? Поборол свой страх? На редкость интересный и содержательный был. Сколькими философскими мыслями обменялись с ним».

Саркисов обернулся вокруг, изучая новый контингент – сплошь искаженные скорбной мимикой старики. В помещении запах кислятины и тяжелого духа. Стоило ему взяться за форточку, из угла донеслось грозное предостережение:

– Погодь, наводить свои порядки!