Русское народничество - [16]

»   («Т.Н.Грановский и его время. Исторический очерк» Чешихин В.Е стр. 288)

Дискуссия чаще всего представляла собой столкновение различных идей, а не исследование ситуации.  Но постепенно покрывая новую территорию, она стала предвидеть будущие проблемы. Члены группы фактически начали задаваться вопросом, хотя все-еще не совсем четко, стоят ли они перед буржуазным периодом или таким, в котором социалистические идеи могут быть реализованы.

Третья проблема в мемуарах Герцена по своему характеру философская. В своей борьбе против романтизма он пришел ко взглядом все больше похожим на взгляды Вольтера и Дидро. Это были главные имена в горячих дискуссиях с Грановским, который хотел сохранить веру в бессмертность души и спиритуализм, который нелегко было описать, но  у которого были сильные эмоциональные корни. Поэтому неудивительно, что Фейербах вскоре стал камнем преткновения, из-за которого разделились западники.

Из-за этой атмосферы, Герцен чувствовал, что переезд из Москвы в 1847 году был в каком-то смысле освобождением. Позже он вспоминал этот формирующий период в России и плодотворные московские дискуссии, но эти года были как-бы покрыты туманом, как-будто дискуссии были слишком далеки от реальности и слишком литературны. Он чувствовал, что атмосфера 40-х в Москве слишком «доктринерская». Он боролся со славянофильской философией истории и с философией своих друзей, но его борьба успеха не принесла. Интеллектуальные партии как-бы окаменели в склерозе, славянофилы и западники все больше оглядывались назад, в прошлое средневековой России, а западники обращались к периоду Петра Великого.  «Пора начать», - отвечал Герцен, - « и человечеству забывать ненужное из былого, то есть помнить о нем как о былом, а не как о сущем.»  (18 Января 1844 Дневник Герцена http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0400.shtml )

Желание освобождения окрашивало все его идеи, когда он отправился в Париж. Это даже повлияло на его взгляды о будущем России, которое виделось ему полное великих надежд, из-за того, что Россия не обременена длинной историей, которая так дорога доктринерам. Уже в 1844 году он записал в своем дневнике строчки Гете, посвященные Америке, которые по его мнению еще больше подходят России.

Dich stört nicht im Innern

Zu lebendiger Zeit

Unnutzes Erinnern

Und vergeblicher Streit.

(эпиграф к «О развитии революционных идей в России» А.И. Герцен)

Эти строчки были формулой освобождения для Герцена.

Когда его друзья получили первые письма от него — на самом деле статьи, которые так и были опубликованы — они больше огорчились, чем удивились. Герцен не только продолжил критику всех форм западничества, которые уже стали намерено буржуазным, но и усилил ее.

Стоит обратить внимание на эти письма хотя бы из-за их четкого описания Франции перед революцией. В них еще нет углубления его идей, но в них содержится — как только он соприкоснулся с Западной Европой — их сжатое изложение. Франция Луи-Филиппа на грани взрыва, явно не нравилась Герцену. То, что действительно интересовало Герцена в Приже 1847 года, так это группировка сил противостоящая существующему режиму и понимание того, как широко распространились демократические и социалистические идеи.

Он считал, что власть буржуазии обречена. «Буржуазия не имеет великого прошедшего и никакой будущности. Она была минутно хороша как отрицание, как переход, как противуположность, как отстаивание себя...Наследник блестящего дворянства и грубого плебеизма, буржуа соединил в себе самые резкие недостатки обоих, утратив достоинства их.»  (http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0420.shtml «Письма из Франции и Италии» ПИСЬМО ВТОРОЕ  Париж, 3 июня 1847 г.) Против нее уже поднялись дворяне и народ, идеалисты и пролетарии — все те, кто не хотел подчиниться «политической экономии» и искали решения социальных проблем, которые никакие прошлые революции не смогли решить. Поэтому он говорил, что после стольких восстаний, Европа все-еще была лишь у самого начала настоящей проблемы.

Первое соприкосновение с Парижем утвердило Герцена в своих социалистических стремлениях, даже если он не нашел новой политической силы, которую он искал эти 20 лет. Вокруг него были

«Благородное негодование, pia desideria (благие пожелания), и критика не составляют положительного учения, особенно для народа; нет ничего менее симпатизирующего с критикой, как народ: он требует готового, доктрины, верования; ему нужно знамя, ему нужна определенная межа, к которой идти. Люди, смелые на критику,-- были слабы на создание; все фантастические утопии двадцати последних годов проскользнули мимо ушей народа; у народа есть реальный такт, по которому он, слушая, бессознательно качает головой и не доверяет отвлеченным утопиям до тех пор, пока они не выработаны, не близки к делу, не национальны, не полны религией и поэзией.» (http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0420.shtml «Письма из Франции и Италии» Письма из Avenue Marigny  Письмо четвертое)

Поэтому отсутствие веры в немедленные возможности социализма, вместе с с радикальным недоверием в жизненность и будущность буржуазии, которая была у власти, окрашивала эти письма, как и все его тексты «перед бурей» и являлось предостережением глубокому разочарованию, которое он испытает при поражении революции 1848 года.