Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - [8]

. Австрийская дипломатия, аналогичным образом оценившая ситуацию, избрала несколько иное решение проблемы: Габсбурги попытались устранить с поля борьбы шведскую кандидатуру путем соглашения с домом Ваза. Уже в первые месяцы 1587 г. Максимилиан при посредничестве вдовствующей королевы Анны пытался вступить в сношения со шведским двором, обещая, что если Сигизмунд снимет свою кандидатуру, то Максимиллиан женится на его сестре Анне и заключит по вступлении на польский трон военно-политический союз со Швецией. Летом 1587 г. для прямых переговоров с Юханом III в Стокгольм направилось австрийское посольство[39]. Если учесть, что одновременно австрийская дипломатия не предпринимала никаких усилий для сближения с Россией[40], можно сделать определенный вывод, что именно соглашение со Швецией было целью австрийского политического курса в период «бескоролевья».

Заканчивая характеристику расстановки сил в польско-литовском обществе и политических программ отдельных группировок, можно констатировать, что попытка русского правительства добиться изменения внешнеполитической ориентации Речи Посполитой в сложившихся условиях не имела больших шансов на успех. Из соперничавших группировок две ориентировались на сближение с враждебной России Швецией и, следовательно, занимали антирусскую политическую позицию, а третья, наиболее многочисленная, хотя и провозглашала своей целью сближение с Россией, но понимала его совершенно иначе, чем русское правительство.

Принципиальные и непримиримые расхождения в точках зрения довольно быстро выявились во время переговоров, происходивших в середине августа 1587 г. в с. Каменце под Варшавой между русскими «великими» послами и представителями польско-литовской шляхты, поддерживавшими на элекции русского кандидата. Русская внешнеполитическая программа, вопреки ожиданиям русских политиков, не нашла положительного отклика у шляхты. Проект раздела Прибалтики шляхта вообще отказалась обсуждать[41], а к планам наступления на Крым отнеслась очень сдержанно[42]. Для русских же политиков были неприемлемы предложения «случить» Россию и Речь Посполитую по образцу Люблинской унии[43]. В итоге переговоры затянулись, не приведя к определенному результату. В конце августа сторонники Сигизмунда и Максимилиана провозгласили своих кандидатов польскими королями, а между царем и его сторонниками так и не состоялось никакого соглашения.

Поскольку слабость позиций проавстрийской партии была очевидной, такой исход выборов как бы предрешал победу шведской кандидатуры. Подобный результат элекции не мог не обеспокоить русских дипломатов, так как избрание этого кандидата было чревато для России войной с польско-шведской коалицией. По аналогичным причинам результаты «бескоролевья» вызывали беспокойство магнатерии и шляхты Великого княжества Литовского, не заинтересованных в возобновлении войны на Востоке, а именно к этому вело осуществление внешнеполитической программы шведского кандидата и его сторонников. Тревога обеих сторон в создавшейся ситуации была тем более оправданной, что к моменту окончания элекции между государствами не существовало никакого долгосрочного соглашения. После смерти Ивана Грозного Стефан Баторий объявил Ям-Запольский договор недействительным и отношения между Россией и Речью Посполитой регулировались краткосрочными соглашениями. Срок действия последнего из них истекал 1 ноября 1587 г. В этих условиях 23 августа в Каменце начались сепаратные мирные переговоры между русскими послами и представителями Великого княжества[44], завершившиеся 26 августа подписанием договора о 15-летнем перемирии между Россией и Речью Посполитой[45]. Хотя это соглашение далеко не соответствовало тем ожиданиям, с которыми русское правительство посылало своих послов на элекцию, но в создавшемся положении оно давало Русскому государству определенные преимущества. Так, прежде всего договор предотвращал на длительный срок возможность возникновения новой войны между Россией и Речью Посполитой, в чем Русское государство было очень заинтересовано. Кроме того, соглашение включало взаимное обязательство сторон «всякого государя нашего недругу людей и казны в помочь не давати» и, следовательно, гарантировало нейтралитет Речи Посполитой в случае возможной войны между Россией и Швецией. Наконец, поскольку одновременно с договором не была подтверждена «запись» 1582 г., накладывавшая на Россию обязательство в течение срока перемирия «не добывати» городов шведской Эстонии, русское правительство приобретало свободу действий по отношению к шведским владениям в Прибалтике.

Все это позволяет расценивать заключенный договор как успех русской дипломатии, создавший благоприятные условия для решения в последующее время балтийского вопроса в пользу России.

Но достигнутый успех был, однако, далеко не бесспорным, так как соглашение было заключено лишь с одной частью Речи Посполитой и, кроме того, подлежало утверждению со стороны будущего главы верховной власти в государстве — короля. Правда, одновременно с заключением договора было составлено своеобразное «заявление» от имени сенаторов и шляхты Великого княжества, переданное затем русским послам, в котором говорилось, что лицо, пожелавшее стать великим князем литовским, должно предварительно дать обязательство соблюдать договор о перемирии