Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [40]
Однако, несмотря на все жалобы ганзейцев, вызванные требованиями лодочников и носильщиков, торговля с Новгородом не прекращалась; очевидно, ганзейским купцам выгоднее было уплачивать лодочникам, возчикам и носильщикам требуемые ими суммы, чем идти на перерыв в торговле.
Новое серьезное столкновение между Новгородом и ганзейским купечеством, приведшее к общеганзейскому запрету торговли с Новгородом, произошло в 1416 г. Оно было связано с дальнейшей активизацией торговой политики Новгорода, с наступлением его на привилегии ганзейцев.
Уже в 1415 г. отношения между немецким двором и новгородцами начали портиться из-за продажи ганзейцами «коротких» сукон: поставы сукна оказывались на 8–9 локтей короче положенного размера[312]. В начале 1416 г. новгородское вече запретило всякую торговлю с ганзейцами, исключая торговлю продуктами и напитками. Кроме того, вече приняло ряд других решений, которые, с ганзейской точки зрения, противоречили крестоцелованию и правам купца[313]. О том, в чем именно заключались эти решения, мы догадаемся, если проанализируем инструкцию, данную Ревелем своим послам на съезд ливонских городов, который состоялся в 1416 г. В инструкции Ревель предлагал на рассмотрение ливонских городов ряд пунктов, которые, по его мнению, следовало обсудить во время переговоров с новгородцами. Для освещения интересующего нас вопроса важны три пункта: 1) о запрещении немцам мелкой торговли, которую раньше они могли вести в Новгороде; 2) о запрещении им разгрузки товаров собственными силами; 3) о постановлениях новгородских лодочников против немецких купцов[314]. Сопоставление этих пунктов с фактом принятия новгородским вече в 1416 г. каких-то решений, направленных против ганзейцев, позволяет, как нам кажется, раскрыть содержание этих решений: в 1416 г. новгородское вече приняло постановление о запрещении ганзейцам розничной торговли и подчеркнуло обязательность использования ими при перевозке товаров услуг новгородцев. Эти постановления, свидетельствующие об усилении борьбы новгородцев против ганзейцев, привели к углублению конфликта между Новгородом и ганзейским купечеством, начавшегося в 1415 г. из-за продажи ганзейцами «коротких» сукон.
Узнав о положении дел в Новгороде, о «новых» постановлениях новгородцев в отношении ганзейских купцов, ливонские города в качестве контрмеры в том же 1416 г. наложили запрет на торговлю с новгородцами. Съезд ливонских городов в Пернау в феврале 1416 г. запретил поездки в Новгород и на Неву, а также торговлю с новгородцами в Пскове под угрозой лишения товаров; в то же время съезд разрешил русским купцам вести торговлю в Ливонии[315].
О своих решениях съезд ливонских городов в Пернау написал Штральзунду и ганзейской конторе в Брюгге[316]. О письме ливонских городов послы Штральзунда доложили ганзейскому съезду в Копенгагене в апреле 1416 г. Копенгагенский съезд осудил действия ливонских городов как направленные против интересов и привилегий всей Ганзы и предложил ливонским городам снять запрет с торговли с Новгородом до рассмотрения этого вопроса на следующем ганзейском съезде 7 июня 1416 г.[317] Отрицательное отношение ганзейского съезда к действиям ливонских городов станет понятным, если учесть, что запрещение поездок немецких купцов в Новгород при одновременном разрешении торговли русских в Ливонии повлекло бы перемещение центра ганзейской торговли из Новгорода в Ливонию и тем самым переход ее в руки ливонских городов, что было нежелательно для других ганзейских городов.
Ливонские города не подчинились решению ганзейского съезда и в переписке рекомендовали другу другу строго соблюдать запрет торговли с русскими[318]. Одновременно в июне 1416 г. они пытались самостоятельно, без обращения к руководству ганзейского союза, уладить свои отношения с Новгородом. На съезде ливонских городов в Дерпте решено было начать переговоры с Новгородом[319]. Ревель предложил обсудить с новгородцами вопросы о «новых» постановлениях против немецких купцов, о запрещении им розничной торговли и о требованиях лодочников, а также о тех насилиях, которым подвергались отдельные немецкие купцы в Новгороде[320]. Переговоры с Новгородом оказались безрезультатными, так как новгородцы настаивали на принятии своих требований, на что ливонские города не пошли[321].
Срыв переговоров привел к обострению запрета со стороны Новгорода. 23 сентября 1416 г. приказчик двора[322] Ганс Липпе пишет Дерпту, что новгородцы не только запретили торговлю с немцами в Новгороде, но наложили также запрет на поездки новгородских купцов в ливонские города, Псков и Полоцк, где новгородские купцы могли встречаться с немецкими[323].
Обсуждением конфликта с Новгородом занялся ганзейский съезд в Любеке летом 1416 г. Съезд упрекнул ливонские города в том, что они самовольно запретили поездки в Новгород. Съезд указал также, что если немецкие купцы не могут посещать Новгород и Неву, то и русским не следует разрешать поездки в ливонские города, где они не испытывают никаких притеснений[324].
Лишь через год на съезде в Ростоке — Любеке в мае — июле 1417 г. ганзейские города признали существующий уже в течение года разрыв торговых связей с русскими и вынесли решение об объявлении общеганзейского запрета торговли с Новгородом. Но даже это решение было составлено так, что включало косвенное осуждение самовольных действий ливонских городов: торговля с Новгородом запрещалась с 15 августа 1417 г. под угрозой лишения товаров; те же лица, которые торговали до этого срока (во время запрета, наложенного ливонскими городами), наказанию не подлежали
