Русско-ливонско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. - [39]
Иной была линия поведения Новгорода. Ослабление позиций Ордена после Грюнвальдской битвы Новгород использует не только для давления на Орден с целью обеспечения интересов новгородской внешней торговли, о чем мы говорили выше, но и для новой атаки против привилегий ганзейцев. Значительный шаг в этом направлении был сделан в 1410 г., когда новгородское купечество с ведома, очевидно, новгородских властей ввело новые правила торговли для ганзейцев. Об этом шаге новгородцев ольдерманы немецкого двора писали: «Мы жалуемся вам теперь на то, что виднейшие новгородские купцы обманно и бесчестно приняли, утвердили и установили новые, нехорошие и неправильные постановления (nige, quade, falsche settinge) относительно купца и его товара, подобных которым никогда не было»[304]. В чем заключались эти новые постановления, сказать с полной уверенностью мы не можем. Вряд ли они выражались на этот раз, как я в предыдущие годы, в требовании изменить порядок торговли солью и медом, с одной стороны, и мехами и воском, с другой; в источниках, когда речь идет о названном требовании, оно всегда раскрывается, что в данном случае не имеет места. Может быть, новые постановления состояли в попытке ввести на ганзейские товары определенные, таксированные цены. Думать так дает основание многозначность в средненижненемецком языке слова settinge: основное его значение «устав, положение», но оно встречалось также в значении «установленная цена»[305]. Таким образом, мы можем полагать, что в 1410 г. новгородцы сделали попытку ввести на ганзейские товары твердые цены, которые нельзя было превышать.
Ганзейское купечество в Новгороде не согласилось продавать товары на новых условиях, отчего на немецком дворе образовалось большое скопление товаров. В приведенном письме ольдерманы сообщали, что «церковь заполнена товарами сверху донизу». Двумя неделями позже власти немецкого двора извещали Ригу, что новгородцы все еще продолжают держаться принятых постановлений, рассчитывая, что с приездом летних гостей, когда количество товаров, скопившихся на немецком дворе, еще больше увеличится, немецкое купечество пойдет на уступки и Новгород сможет осуществить свою волю[306].
Власти немецкого двора со своей стороны приняли меры к тому, чтобы не допустить изменения существующих правил торговли и заставить Новгород отказаться от принятых постановлений. Сознавая, что большое количество товаров, находящихся на дворе, ухудшит положение, власти двора в марте 1410 г. просят ливонские города удержать летних гостей от поездок в Новгород, поскольку церковь полна товара и новгородцы хвалятся, что они взяли купца в мешок, связали его лыком и думают вскоре связать еще ремнями[307]. В начале апреля 1410 г. ольдерманы повторяют свою просьбу о том, чтобы летний гость не следовал за зимним, так как 200 терлингов ткани еще лежат непроданными. Однако к концу апреля спор между немецким двором и Новгородом, был каким-то образом улажен, и Рига 22 апреля пишет Ревелю, что дальнейшее запрещение поездок в Новгород она считает нецелесообразным, так как торговля купцов в Новгороде теперь идет хорошо[308].
В 1410–1414 гг. ганзейцам пришлось выдержать борьбу не только с новгородскими купцами, пытавшимися установить, как можно думать, определенные цены на ганзейские товары, но и с новгородскими лодочниками, возчиками и носильщиками, добивавшимися улучшения условий труда.
В 1410 г. купцы немецкого двора жаловались, что лодочники на Неве выносят постановления (по-видимому, в отношении оплаты своего труда), какие они хотят[309]. В 1412 г. ганзейское купечество сообщает о новых постановлениях русских в отношении платы за использование лодей на Неве: с каждой ладьи, которая нанята и отправляется вверх по Неве, немцы должны были уплачивать V г марки в пользу лодейщиков, чьи лодьи остались пустыми[310]. Таким образом, ганзейские купцы должны были в какой-то мере компенсировать и тех лодочников, которые выехали навстречу на Неву, но остались без работы.
Наряду с лодочниками на Неве активно действовали и новгородские носильщики: 15 июля 1412 г. власти немецкого двора жаловались, что носильщики сами не знают, во сколько оценить свой труд, и с каждым днем требуют с немецких купцов все больше и больше
