«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы - [134]

.

Советские руководители были ознакомлены почти со всеми английскими газетами за 18 и 19 ноября 1919 г., содержавшими отрицательную характеристику дебатов по «русскому вопросу» в палате общин 17 ноября. Так, The Times писала, что комментировать дебаты по внешней политике, в частности по «русскому вопросу» стыдно, так как неправильные аналогии, странная полемика, бесцельный обмен мнениями не давал никакого представления о том, что необходимо для обеспечения спокойствия России и успеха того дела, за которое она проливала кровь. Единственным оратором, высказавшимся определенно, но не понятым коллегами, газета назвала полковника Уорда. Побывав в России, Уорд подчеркнул, что все увиденное там произвело на него ужасное впечатление и что он не колеблясь ответил бы своему оппоненту: «Если вспыхнет революция, мы станем жить так, как живут в джунглях. Если бы мой уважаемый коллега пожелал сделать Англию ареной деятельности такой банды, которая работает в России, я бы не стесняясь убил бы его при первой же возможности»[755].

Ни один из членов палаты общин не отнесся трезво к русской проблеме, рассматривая ее сквозь призму противоречивых слухов, писала газета, а вопрос между тем очень серьезный: можно оставить дружественный русский народ в горе после того, что он для Англии сделал во время войны, или помочь ему освободиться от кровавой тирании. Однако в связи с тем, что средства союзников ограничены и вооруженная интервенция для уничтожения большевизма невозможна, следовало усилить позицию русских друзей, оказав им наибольшую моральную и материальную поддержку. В противном случае придется считаться с тем фактом, что против союзников будут сражаться объединенные армии большевиков и Германии.

Daily News 18 ноября отметила, что заявление Р. Сесиля о том, что присутствие иностранных войск в России приведет к продолжению агонии гражданской войны, не нуждается в защите: с окончанием иностранного вмешательства в русские дела завершится и гражданская война, по всем признакам, большевистской победой. Отмечая разногласия по «русскому вопросу» среди членов кабинета и противоречивость английской политики в отношении России, газета писала, что декларация премьера не решила «русского вопроса».

Достижение мира в России оставалось одной из главных задач мировой политики. Для ее решения Ллойд Джордж предлагал очередную конференцию; Роберт Сесиль утверждал, что лучшим судьей в «русском вопросе» будет Совет Лиги Наций; по мнению лидера лейбористской партии Артура Гендерсона, для исследования вопроса Лига Наций должна послать компетентную комиссию в Россию.

В Советской России откликнулись на заявление Ллойд Джорджа о мирном урегулировании отношений. 19 ноября 1919 г. Г. В. Чичерин дал интервью корреспонденту газеты Daily News Артуру Ренсому. «Заявление Ллойд Джорджа о том, что английское правительство уже не стремится раздавить нас оружием контрреволюционных генералов, — сказал нарком, — а стремится мирным образом уладить свирепствующую в России борьбу, и его дальнейшее заявление о намерении созвать конференцию с участием всех воюющих в России правительств, заслуживают, несомненно, очень серьезного внимания и притом в положительном смысле. Я усматриваю в этих заявлениях утешительный признак поворота английского правительства по отношению к России к здравой политике, скажу более, к политике реальных интересов Англии. Это первый шаг к установлению нормальных отношений с Россией, отношений, вполне возможных даже при существовании глубоко отличающихся один от другого режимов в Англии и России»[756]. В повороте английской политики Чичерин видел в значительной степени влияние английского организованного рабочего движения. (Именно рабочее движение Великобритании приостановило интервенцию в России в 1919 г. и помешало объявлению ей войны в 1920 г., заявил в сентябре 1925 г. председатель политической группы рабочей партии англо-русского парламентского комитета Уолхед.)[757] Однако на этот шаг Ллойд Джорджа, как отметил глава НКИД, оказали влияние не только тредюнионы, но и английские деловые круги, не желавшие дольше жертвовать своими интересами. Заявление Ллойд Джорджа Чичерин назвал поворотом к политике реальных интересов Англии, а также попыткой английского премьера «эманципироваться из-под ферулы Клемансо». Дав чрезвычайно высокую оценку политическим способностям Ллойд Джорджа и особенно его умению ориентироваться в сложной международной обстановке, Чичерин выразил недоумение в связи с «безграничной уступчивостью» английского премьера по отношению к французскому правительству. По мнению наркома, политика Франции в тот момент отличалась близорукостью и «вдохновлялась исключительно страхом» перед возрождением Германии, бросаясь из одной политической системы в другую: то возлагая надежды на сильную восстановленную монархическую Россию в качестве германского противовеса, то проникаясь новым страхом, что монархическая Россия будет прислужницей Германии[758]. «Захолустную провинциальную ограниченность» политических взглядов правительства Франции, «низкий уровень его международной политики» Чичерин объяснял ее слабым экономическим развитием, как страны ростовщиков, зависимой в финансовом отношении от Англии и Америки. «Почему же, ради чего руководитель политики британской мировой империи жертвовал интересами последней в угоду нелепым требованиям упрямого и узкого Клемансо? Между тем, именно такой смысл имела вся интервенция Англии в России», — сказал в интервью Чичерин