Русский транзит 2 - [51]

— Давай, парень, к собору Князь-Владимирскому, ну, к тому, что рядом с «Юбилейным».

— А дальше что?

— Крути баранку, уже без трех минут два Сейчас будут мост разводить!

— А дальше-то куда? — в отчаянье крикнул Максим.

— По газонам, через сквер, мимо «Юбилейного», стройки, потом сразу налево на мост Они нас там не ждут! Успеем перемахнуть На ту сторону! Ей-Богу, успеем, если прибавить газа! — кричал воодушевленный ночным рал ли Юрьев, горя глазами и неотрывно смотри вперед.

— За нами все тот же проклятый УАЗ, — кричал в ответ, теряя самообладание, Максим. — Может, тормознем и разбежимся?

Сержант вел свой УАЗ молча, едва слышно скрипя зубами.

Рядом без передышки матерились майор и Чика. Майор Богун несколько раз пытался остановить машину, боясь аварии. Но еще больше он боялся оставить тех двоих в живых. Уж он бы нашел способ навсегда заткнуть им рты и потом спокойно все списать на рецедивиста Чику. Кстати, Чику можно было бы потом пристрелить прямо в УАЗе, мол, поймали уголовничка и везли его, а он возьми да и напади на доблестных сыщиков. Ну и пришлось, конечно же в целях самообороны, пристрелить голубчика.

Но дело приняло неприятный оборот: столько гаишников налетело. Потом, когда все кончится, с ними еще придется повозиться, чтобы замять дельце.

— Эй, Серега, смотри, эти хлопчики на мост рулят, а ведь мост сейчас разведут, — сказал майор. — Во идиоты! Что у них в голове, опилки, что ли? Эй-эй, а ты куда попер? Стой, стой, угробишь, падла, угробишь! — по-бабьи запричитал майор, пытаясь вырвать руль у сержанта, который молча играл желваками и зло смотрел вперед.

— Пусти, сука, — прохрипел сержант, — я их достану, от меня не уйдешь…

Неожиданно крыло Тучкова моста гигантской черной глыбой начало расти в сером сумраке перед ними.

— Давай, Максик, жми изо всех… Проскочим, перелетим!..

Перед самой пропастью Максим невольно отвернул руль в сторону от чугунной изнанки противоположного крыла моста, и машина, взревев напоследок, как лыжник с гигантского трамплина, ушла ввысь.

Юрьев вдруг почувствовал невесомость и увидел, что навстречу ему летит черная со свинцовым отливом лава Невы. Все происходящее вдруг стало для него ирреально; ему даже показалось, что, как только машина коснется воды, он тут же проснется в своей «хрущевке» с головной болью и без капли спасительного алкоголя… Но в последний момент, за миг до касания, он успел открыть боковую дверь джипа.

Вслед за джипом с крыла моста сорвался УАЗ с визжащим майором и дико орущим Чикой. Обезумевший от злости и гонки усатый сержант молчал, смотря широко открытыми глазами на летящие в лобовое стекло машины невские волны и все еще не веря, что кино, так много интересного обещавшее впереди, уже кончилось…

— Ну, кончай же его! Я за тебя твою работу делать не буду, «комсорг» хренов! — кричал не на шутку осерчавший кожаный Витя.

— Ладно, говнюк, прощай! — нерешительно сказал Вовик и робко улыбнулся…

Петя понял, что его время на этом свете истекло, и поэтому без особого сожаления опустил свой шишковатый лоб прямо в челюсть «комсоргу» Вове, этому бдительному контролеру вагона жизни, вложив при этом в свою широкую лобную кость все имевшееся у него на данный момент классовое чувство. (Петя Счастливчик никогда не состоял в комсомоле! Он презирал всяческие объединения по политическим мотивам людей в зрелом возрасте, то есть начиная примерно с семи лет.)

— Говорю же тебе, что я — счастливчик! — победно сказал Петя упавшему на пол со страдальчески-испуганной физиономией Вове. — А говнюк — это ты!

— А-а! — закричал оскорбленный Вова и направил ствол пистолета в голову Пете.

Петя видел, как палец поверженного «комсорга» начал давить на спусковой крючок… В мозгу у Петеньки что-то щелкнуло, и он резко, как когда-то на ринге университетского зала бокса, присел, опережая на мгновенье ожидаемый удар Вовиной пули.

Почти одновременно с этим Петиным нырком раздался выстрел, и пуля, чиркнув пятачок наметившейся лысины потенциального нобелевского лаурета, угодила в огромную пятидесятилитровую бутыль, стоявшую на стеллажной полке — как раз над головой кожаного Виктора… И это была любимая бутылка Пети Счастливчика-бутылка с царской водкой…

Юрьев ожидал удара, поэтому он даже не потерял сознания, когда они врезались в воды Невы. Но подросток уткнулся лбом в стекло.

— Сделай поглубже вдох! — успел крикнуть Юрьев Максиму, когда вода с шумом ворвалась в салон.

Не дожидаясь, пока джип скроется под водой, Юрьев, стал вытаскивать подростка из машины, намертво вцепившись в рукав его куртки.

Пришедший в себя в холодной воде Максим не мешал ему. Джип еще плавно, как потерпевший крушение дредноут, шел носом ко дну, пуская серебристые гирлянды пузырей, а две их головы уже показались над поверхностью воды.

— Ну, греби же, помогай мне, — свистел и хрипел, отплевываясь, Юрьев. — Нас сносит течением, а ты, как мешок. Давай прямо туда, К ступеням…

Минут через пять они доплыли. Первым, тяжело дыша, выбрался на гранитную площадку Юрьев.

— Ты что, парень, плавать не умеешь? — говорил он, нервно смеясь. — Мы же чуть не утонули.

— Умею. Только тяжеловато с грузом, — сказал подросток и вытыщил из воды помповик. — Не пропадать же добру!