Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин - [75]
Люди более высокого социального положения, знавшие Сытина, отмечали в нем купеческое радушие, особенно при встречах в одном из роскошных ресторанов, где он бывал; а Чехов в 1902 году сказал своему брату, что знает по опыту: к этому издателю обращаться с деловым предложением лучше всего за завтраком в «Славянском базаре»[462]. Другой мемуарист – М. Ямщикова вспоминает «заветный столик» Сытина в углу у входа в изящный ресторанный зал московской гостиницы «Метрополь», где «он любил посидеть часок ежедневно» за оживленным деловым разговором[463]. У Сытина было мало близких друзей вне издательского круга, даже в 1914 году; но поскольку работа стояла у него на первом месте, то он и не желал для себя лучшего развлечения, чем поговорить о деле за вкусной едой. А чтобы поднять настроение своим сотрапезникам, он, бывало, с легкостью раздавал обещания, которые зачастую и не думал выполнять.
В числе знаменитостей того времени, которые охотно проводили досуг в обществе Сытина в надежде завязать с ним деловые отношения, хотя и знали, как он увертлив, был Горький. Так, в мае 1913 года Сытин побывал в гостях у Горького, и тот потом сообщил своему коллеге по издательству, что «ничего неизвестно и нельзя пои ять. Хотя предложения сделаны – блестящие и весьма либеральные: «Делайте, что хотите, с кем хотите, средсва – какие угодно дам». Но повторяю, сие, пока, слона»[464]. В сентябре Горький повторил Ладыжникову, что не оставляет надежды получить от Сытина финансовую поддержку, столь необходимую «Знанию»[465].
Когда в декабре того же года по случаю трехсотлетия династии Романовых Николай II помиловал многих из гех, кого обвиняли в политических преступлениях, Горький, как и задумал, вернулся в Россию и, воспользовавшись давним приглашением, с 19 января 1914 года поселился в подмосковной усадьбе Сытина. Охранка зорко следила за его трехмесячным пребыванием в Берсеневке, да и газеты докладывали о каждом шаге Горького, гак что читатели тоже знали обо всем, включая посещение Горьким 8 февраля сытинской типографии на Пятницкой.
Один современный историк так описал взаимоотношения Горького и Сытина в 1914 году: «По возвращении на родину Горький сошелся с новым, сильным человеком, достойным восхищения и полезным в работе… такой же самородок, как сам Горький, с той же верой в человека, с той же глубокой безотчетной любовью к России, с тем же самовзращенным преклонением перед культурой во всех ее формах и проявлениях. Издатель-великан И.Д. Сытин распоряжался огромной империей, которую создал своими руками… он мог предоставить в распоряжение Горького неограниченные средства и безграничную преданность своему делу, требуя взамен не больше и не меньше как просвещения всего человечества»[466].
В этом восторженном отрывке, однако, преувеличена сытинская щедрость и опущены соображения коммерческого и политического характера. Сытин помогал, но отнюдь не предоставлял всех своих капиталов в распоряжение Горького. Напротив, Сытин не замедлил поставить Горького в известность, что не даст денег на историю России, издание которой они обсуждали, и вместо этого предложил 200 тысяч рублей за право издать собрание горьковских произведений тиражом 40 тысяч экземпляров. И то с оговорками, предусматривающими выплату гонорара частями до 1918 года и удержание из гонорара 50 тысяч рублей в случае, если к 1 января 1917 года издание принесет менее 200 тысяч рублей[467], Сытин хотел также, чтобы Горький предоставил «Русскому слову» право первой публикации всех своих будущих произведений. Судя по этим жестким условиям, Сытин давал понять, что у него не так уж много свободных денег. К тому же он всячески избегал участия в таких совместных начинаниях, где успех зависел от капризов политики, вроде предложенной Горьким газеты «Луч». Сытин предпочитал, чтобы его деловые отношения с Горьким не выходили за рамки литературы, и вот насчет печатания в «Русском слове» второй автобиографической повести Горького «Мои университеты», которую он написал в первый год своего возвращения, контракт был заключен[468].
Они уважали друг друга за цепкую деловую хватку, в середине мая Горький писал Ладыжникову: «Хорошая башка у Сытина, очень быстро и верно понимает он то, над чем другой подумал бы с год времени»[469]. И через три недели в очередном письме: «Сытин затягивает переговоры [о «Луче»]… мешая мне начать дело с другими людьми; намерен решительно объясниться с ним»[470].
Каков бы ни был ответ Сытина, дело с «Лучом» не пошло дальше прожектов. А вот литературно-критический журнал под редакцией Горького Сытин счел целесообразным не только поддержать, но и включить в число приложений к «Русскому слову». Когда же Дорошевич и Благов решительно воспротивились этому из политических соображений, Сытин ограничился финансовым участием, которое позволило Горькому начать издание «Летописи». Этот журнал будет выходить с 1915 до 1917 года, но поскольку он соберет всего 8 тысяч подписчиков, то кончится тем, что Сытин потеряет 50 тысяч рублей[471]. В своих воспоминаниях он скупо говорит по этому поводу: «Мы издавали с ним [Горьким] журнал «Летопись», но издание это скоро пришлось остановить»
