Русский купидон - [17]

Белый конверт. Ленка. Признание в любви. Максим Сухомлинов наклонился и взял конверт, торчавший из кроссовки. Из ЛЕВОЙ кроссовки.

После прочтения первых же строк Макс заерзал на стуле и невольно задышал глубже. Вот это да! Ну, Ленка! Ей бы не поваренные книжки, а эротические романы писать. Сандра Мэй, одно слово.

«Сегодня ночью я видела тебя во сне. Я не уверена, что приличной женщине стоит признаваться в таком, но… в этом сне, впрочем, я была отнюдь не приличной женщиной. Мне снилось, ты вышел ко мне из темноты. На твоем обнаженном теле играли блики лунного света, и тогда я шагнула тебе навстречу. Мне приснилось, или я действительно целовала тебя? Если снилось — то почему вкус твоих поцелуев до сих пор горит у меня на губах? А потом мы оказались в моей постели, и это меня совсем не удивило — ведь именно об этом я в глубине души мечтала все эти годы. Спасибо за те поцелуи — ведь теперь не нужно ничего объяснять словами. Ты знаешь, чего я хочу. Не можешь не знать. Я хочу быть твоей, хочу, чтобы ты владел мной. Во сне твои руки ласкали меня, трогали, доводили до изнеможения — но почему же тогда и наяву пылает мое тело, и я до сих пор содрогаюсь от удовольствия? И откуда мне знать блаженную тяжесть твоего тела, если это всего лишь сон?

Как ты думаешь, а сегодня ночью он опять мне приснится?»

Макс дочитал и остолбенело уставился на вернувшегося Ваську. Это что ж такое-то, а? Анонимное письмо от Ленки Синельниковой!

— Вот паршивка! Она меня до полового истощения доведет своими штучками! И ведь на вид — тихоня тихоней, а сама носит неприличные ночнушки… и пишет такие письма, что скорей бы уж воду дали! Васька! Не смей к ней ходить, понял? Она ведьма.

Чуть позже Макс сварил себе кофе, по густоте напоминавший деготь, а по крепости — чистый спирт, и уселся подумать.

В отношениях с женщинами он всегда стремился к равенству. Другими словами, не командовал своими партнершами, но и им не позволял садиться себе на шею. Хороший секс, полноценные оргазмы, нейтральные подарки — никаких фокусов. К тому же его привлекали — он всегда так думал — раскованные и прямолинейные девчонки, не стеснявшиеся воплощать свои фантазии в жизнь. Если чего хотели в койке — так и говорили, туману не напускали. Другими словами, секс у него был полноценный, но незатейливый. Без интриги. Без тайны.

Впервые в жизни он столкнулся с женщиной, которая облекает свои тайные желания в слова. В буквы, черт возьми!

И что теперь с этим делать? Прикинуться, что ничего такого не получал? Пойти, перелезть через забор и прямо спросить у Ленки, что она имела в виду?

В первом случае он трус, во втором — дебил. Учитывая ночную роль маньяка-извращенца — отличный набор.

Остается и третий ход. Прийти к ней сегодня ночью… и сделать с ней то, о чем она мечтает. Все по порядку.

При этой мысли мятежная Максова плоть, подвергшаяся за последние сутки тяжким испытаниям, немедленно, как писали раньше, восстала и потребовала сатисфакции. Образ ведьмы-Ленки в голубой ночнушке запорхал перед глазами, и Макс поспешно схватил холодную пивную бутылку. Охлаждение любым способом! Да, и надо отдать тарелку из-под пирожков…

Он сунул бутылку с пивом себе в шорты и сомнамбулически поплелся к живой изгороди, где и принялся тоскливо голосить:

— Лен! Ленка-а! Елена Васильна! Синельникова!!!

Откуда-то с земли донесся удивленный Ленкин голос:

— Ты чего орешь? Я здесь.

— О! А! Не заметил, извини. Вот, тарелочку возвращаю. А ты чего это делаешь?

— Клумбу восстанавливаю. Хороню останки физалиса.

— Ну да. Это, как его… Бог в помощь!

С этими словами Макс протянул Лене тарелку. Именно этой же рукой он машинально придерживал все это время спрятанную в шорты пивную бутылку, охлаждавшую его распаленные чресла. Лишившись поддержки, бутылка устремилась вниз через ближайшую штанину, Макс попытался поймать ее коленями, но не сумел, раздался звон, шипение разлитого пива — и мрачное резюме Синельниковой:

— Извращенец, нахал, бабник — и алкоголик. Поздравляю, Сухомлинов. Поедешь по магазинам — купи клей «Момент».

— Зачем?

— Освоишь токсикоманию. Или ты уже?

— Дура ты, Синельникова.

— Сам дурак.

На этой трогательной ноте они расстались. Макс вернулся домой и некоторое время размышлял, что бы это все значило.

Нет, бабы все умеют притворяться, но уж больно это хорошо у Ленки выходит! Такое письмо написала, под дверь подложила — а в глаза изображает зануду в белом.

Кстати, по магазинам — точнее, по магазину — действительно надо пройтись. Пирожки были сногсшибательные, но с этой артисткой пойди пойми, накормит она тебя при встрече или нет… Да и Ваське надо бы гречки купить. Опять же лекарства всякие, пластыри, йод… Презервативы!!! Если уж сегодня ему предстоит воплощать эротические мечтания Синельниковой в жизнь, то надо подготовиться.

Он совершенно забыл, что это не Москва. Супермаркет «Кулебяка» был, скорее, центром маленькой Вселенной под названием «поселок Кулебякино». Здесь встречались и общались. Назначались свидания, закупались ненужные в общем-то продукты, проходили фейс-контроль новые наряды.

К аптеке же существовал особый интерес. Скажи мне, какие лекарства ты покупаешь, и я скажу, какие у тебя проблемы в семье — этот закон действовал в Кулебякине еще со времен существования фельдшерского пункта.