Русский консерватизм и его критики. - [9]
В средневековой Московии были частные имения, известные как «вотчины», но они не пережили возвышения Москвы в качестве национального центра управления и были преобразованы в феодальные поместья, право на владение которыми выдавалось на время и при условии удовлетворительного служения власти. Частная собственность существовала в городе-государстве Новгороде, но она тоже исчезла там в конце XV века, когда город был завоеван и поглощен Московией.
Конечным результатом этих обстоятельств стало то, что средневековой Руси не хватало двух институтов, которые на Западе выполняли функцию ограничения власти королей: независимой родовой знати со средним классом и частной собственности на землю.
Существовал еще один фактор, повлиявший на политику России, но отсутствовавший в Европе, — подчинение монгольскому правлению. Хотя российские историки расходятся в вопросе о характере и степени монгольского влияния на Россию, в целом трудно не увидеть, что два с половиной века владычества Золотой Орды смогли оказать глубое воздействие на восприятие власти русскими вассалами ханов [*]. В конце концов, русские князья ездили в столицу Орды Сарай, чтобы получить ярлык на власть. Там они подвергались различным унижениям, иногда погибали. Их монгольские хозяева настояли на роспуске традиционных городских собраний, известных как «вече», потому что они являлись очагами народного сопротивления их поборам. В прошлом вече, в котором участвовали все полноправные жители города, совещалось по поводу политических решений; оно выбирало как городские власти, так и своего князя, устанавливая условия для его правления. Такое самоуправление теперь было отменено. Все формы массового несогласия были жестоко подавлены князьями, действовавшими по приказу Сарая: русские князья всегда могли добиться послушания от своего народа, угрожая позвать монголов[41]. Несомненно, эти эксперименты должны были оказать воздействие на выработку модели эффективного правления.
Слабость русского общества по отношению к государству была еще более усугублена отсутствием настоящей феодальной системы. В 1907 году историк Н.П. Павлов-Сильванский опубликовал монографию, в которой, в противовес господствующему мнению, утверждал, что средневековая Русь на самом деле знала феодализм[42]. Но его тезис не получил поддержки среди российских историков. В.О. Ключевский и Сергей Платонов, лидеры московской и санкт-петербургской исторических школ соответственно, соглашаясь с наличием некоторых элементов феодализма в средневековой Руси, отрицали существование в стране полноценно развитой феодальной системы — говоря словами другого известного историка, П.Н. Милюкова, феодальные «виды» отсутствовали[43].
Конечно, у зачаточного феодализма в России никогда и не было шанса развиться — сначала из-за монгольского завоевания, а затем потому, что русская монархия, освободив себя от монгольского правления, уничтожила все личные квазиобщественные отношения. В раннем Средневековье вассалы были свободны приходить и уходить: они могли держать свои владения в княжествах, управлявшихся другими властителями, а не теми, кому они обещали служить. Это право гарантировалось договорами, некоторые из них сохранились. Но при этом в них не было никаких указаний на взаимность в отношениях сюзерена и вассала или положений, освобождавших вассала от обязательств по отношению к сюзерену в случае, если последний нарушал свои обязательства.
Таким образом, социальная ткань, которую создавал западный феодализм, здесь отсутствовала, а «общество» было немногим больше, чем скопление отдельных лиц и семей, слабо связанных общими интересами.
Еще одним фактором, способствовавшим возникновению крайней формы автократии, была православная религия. Русская церковь видела свою миссию в спасении душ, а не тел. Она держалась вне политики на том основании, что в «симфонии», которая, согласно византийской догме, определяла отношения между церковью и государством, за политику отвечали светские власти. Поэтому она не выработала никаких норм, которые определяли бы деяния «хорошего» правителя, как это сделали отцы западной церкви: король — тот, кто правит справедливо и посвящает себя благосостоянию своих подданных[44]. Понятие «общего блага» отсутствовало в византийском словаре. Плохой, несправедливый правитель с такой точки зрения — не тиран, а орудие Бога в наказании человеческого порока, и, как таковому, ему должны беспрекословно подчиняться. Правители вместо Бога предназначены держать человечество в добродетели:
Русские верили, что павший человек рожден в грехе и при малейшей возможности собьется с истинной дороги в похоть, алчность, жадность и т. д. В русском мировоззрении свобода была не способом самосовершенствования (вера, имевшая привкус величайшего греха, гордости), а капризным условием, позволявшим человеку глубже погружаться в разврат и еще больше удаляться от спасения. Бог, конечно, предвидел человеческую неспособность к самоуправлению и, любя свое создание, обеспечил людей правителями. Их цель — ограничивать своенравные склонности человеческой натуры… Бог вменил в обязанность людям служить своим временным правителям в качестве «рабов» с такой же покорностью, с какой они служили Богу и Христу. Если правители в какой-то степени и несли ответственность за свои действия, то они были подотчетны Богу, а не человеку
