Русский Холокост. Истоки и этапы демографической катастрофы в России - [41]

Никто не станет утверждать, что Сталин был идиотом, сошедшим с ума человеком, с мозгом, пораженным сифилисом, как у Ленина.

Стратеги «Синдиката» из «Центра СИ» в рамках проекта «Анти-Россия» разработали ряд мер по сокращению численности населения в России. Самый простой способ решения этой жуткой задачи в мирное время – это организация голода путем насильственного разрушения военной властью структуры сельского хозяйства – основы экономики страны, путем изгнания с обжитых мест и затем уничтожения самой трудоспособной части крестьянства, путем полного отъема у населения продуктов и средств пропитания.

В условиях тотально-военного (фашистского) режима и диктатуры Сталина, с помощью мощной пропагандистской машины, использующей для обмана метущихся масс народа заведомо ложные лозунги, эта страшная задача была решена. Голодомор, обрушенный на Россию Сталиным и его командой, стал незабываемой трагической страницей русского Холокоста.

Известен факт из воспоминаний Черчилля. Это была беседа вассала Сталина с одним из своих хозяев. Черчилль спросил, сколько людей погибло при коллективизации. Сталин показал на пальцах: 10 миллионов человек. Эта цифра касалась только количества выселенных и погибших крестьян. А сколько их погибло всего, в том числе и от голода?

В работе Некрасовой «Отечественная история» отмечено, что только на Украине от голода погибли от 4 до 5 миллионов человек [89].

В работе Шафаревича «Русский вопрос» указано, что «количество погибших в результате голода до сих пор не установлено. Население СССР за короткий период с осени 1932 года по апрель 1933 года сократилось на 7,7 миллиона человек» [55].

Если учесть, что потеря 7,7 миллиона человек произошла всего лишь за полгода, а 30-е годы были сплошь временем интенсивного уничтожения населения (голодомор, террор в городе и деревне, массовое выселение крестьян в необжитые районы, битком забитые концлагеря и другое), то станут очевидными истинные размеры трагедии, постигшей Россию.

Общую картину дополняют многие свидетельства, опубликованные в последнее время.

Архивы Кремля представлены в сборнике документов под названием «Политбюро и крестьянство: высылка, спецпоселение 1930–1940 гг.». В этом сборнике есть все. Если бы сталинистов жестко обязать ознакомиться с этими материалами, вряд ли потом мы обнаружили бы у них хоть какую-то убежденность в своих взглядах.

Для примера приведем выдержку из докладной записки в ЦК ВКП(б), одну из многих тысяч подобных: «…вскрыто большое количество безобразных явлений… в обращении со спецпереселенцами процветал полнейший произвол и самоуправство вплоть до избиения и расстрелов спецпереселенцев, насилования женщин из спецпереселенок и т. п…спецпереселенцы в числе 2500 человек ВЦМЗ разъединены были с семьями, семьи брошены в район с. Могоча, главы отправлены на Колыму, и ни те ни другие не обеспечены ни квартирами, ни продовольствием» [96].

Л. Гордон и Э. Клопов, авторы книги «Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30 – 40-е годы» указывают следующее: «Главнейшие причины миллионных человеческих жертв 1931–1936 гг. достаточно понятны. Тяжкие последствия раскулачивания в деревне (затронувшего, как известно, немалую часть крестьянства) и массовых репрессий в городе соединились тогда с действием смертного голода, который в 1932–1933 гг. обрушился (или, вернее, был обрушен) на сельское население Украины, Дона, Кубани, Поволжья, Южного Урала и Казахстана» [67].

В этой книге приводятся описания жутких картин голода, страданий и смерти людей от голода, в частности, свидетельства В. Гроссмана: «…тихий протяжный стон стоял над селом, живые скелетики, дети, ползали по полу, чуть слышно скулили; мужики с налитыми водой ногами бродили по дворам, обессиленные голодной одышкой. Женщины выискивали варево для еды – все было съедено, сварено – крапива, желуди, липовый лист, валявшиеся за хатами копыта, кости, рога, невыделанные овчинные шкуры. А ребята, приехавшие из города, ходили по дворам, мимо мертвых и полумертвых, открывали подвалы, копали ямы в сараях, тыкали железными палками в землю, искали, выколачивали кулацкое зерно…».

Авторы отмечают: голодные 1932 г. и 1933 г. не были неурожайными. Производство зерна по годам в миллионах тонн составило: в 1930 г. – 83,5 млн.; 1931 г. – 69,5 млн.; 1932 г. – 69,9 млн.; 1933 г. – 68,4 млн.; 1934 г. – 67,6 млн. Экспорт зерна за 1931 г. и 1932 г. составил всего 3 миллиона тонн (против 10 миллионов тонн за предыдущие два года) и не мог изменить продовольственный баланс страны. Тем более он не мог повлиять на индустриализацию страны, которая проводилась с помощью американцев путем ввоза в страну заграничного оборудования и освоения западных технологий.

Гордон и Клопов отмечают: «Одним только нельзя объяснить тогдашний голод: производственно-экономическими обстоятельствами» [67].

Они делают свои выводы в осторожной форме: голод имел «прямо политическое происхождение», голод был «обрушен» на сельское население.

Кузнечевский в работе «Сталин. «Посредственность», изменившая мир» описывает, как это начиналось: «В начале 1930 года комиссия Политбюро ЦК во главе с Молотовым приняла постановление о выселении сотен тысяч семей кулаков в необжитые районы Крайнего Севера и Урала. А уже в конце февраля 1930 года в Северный край (Архангельский, Вологодский, Северо-Двинский округа и Коми) начали прибывать первые эшелоны со «спецпереселенцами». К началу мая там уже насчитывалось 230 065 человек»; «…20 февраля 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) дало указание ОГПУ «определить и подготовить в течение 6 месяцев районы для устройства кулацких поселков тысяч на 200–300 семейств под управлением специально назначенных комендантов (то есть примерно на 1,4 миллиона человек)»; «Выселение крестьян сопровождалось мощной пропагандистской кампанией… уничтожим кулака как класс»; «…органы власти на местах именно так и трактовали распоряжения из Центра: кулаков и членов их семей следует истреблять физически»; «…Коменданты спецлагерей нацеливались именно на физическое уничтожение спецпереселенцев…»; «В каждом поселке создавались арестантские помещения. Переселенцы всех (!) возрастов содержались там в неотапливаемых помещениях, раздетыми по нескольку суток. Их систематически избивали и подвергали всевозможным истязаниям, вплоть до смерти…»; «Одну женщину закололи штыком и двух мужчин расстреляли, а тысячу шестьсот в землю зарыли за какие-нибудь полтора месяца… дают 300 граммов… народ мрет, оттаскиваем по 30 гробов в день…»; «Большинство площадей были заболоченными и непригодными для земледелия и животноводства; другие нуждались в крайне трудоемких операциях по раскорчевке и расчистке бурелома…»; «В большинстве поселков нет строевого леса, его приходится рубить и сплавлять за 5 – 10 км. Кроме того, спецпереселенцы (более 200 тысяч человек) не были обеспечены теплой одеждой, инвентарем, медикаментами. Запасы продовольствия были рассчитаны на 1,5–2 недели, исходя из нормы 300 г муки или сухарей на человека»; «За время пути… умерло 500 человек, детей и стариков, преимущественно на почве желудочных заболеваний… Смертность на отдельных участках, преимущественно детей, достигает 10–35 человек в сутки. В данное время ориентировочная цифра смертности – около 1000 человек» [61].