Русский феномен - [60]

Европа, при всем различии входящих в нее народов, всегда представляла собой некоторую целостность, суть которой европейские интеллектуалы пытались выразить в ее идее. Она как система ценностей имеет более универсальное значение, чем национальный интерес. Интерес — это индивидуальное желание. Идея — то, что важно, нужно для очень многих. Каждый народ имеет свой интерес, но далеко не всегда идею, которую может представить другим. Рожденная в Древнем Риме и получившая правовое оформление в Римской Республике «римская идея» продолжилась в европейской идее. Она представлена тремя классическими идеологиями Нового времени: консерватизмом, либерализмом и социализмом. Каждая из них содержала свой «проект модерна» и видение цивилизации, способной объединить все народы и стать универсальной.

Поиск такой идеи цивилизационной идентичности характерен и для России. После победы над Наполеоном Россия оказалась втянутой в гущу политики Европы и задумалась о своей связанности с ней и своих отличиях от нее. Именно тогда активно заговорили о «русской идее». Русская мысль мучительно решала вопрос о том, чем является Россия и какое место она занимает в ансамбле европейских народов.

«Какую идею надлежит выражать России — определить это тем труднее и даже невозможнее, что европейская история России начинается только с Петра Великого.

Россия есть страна будущего».

Виссарион Григорьевич Белинский, русский литературный критик

Вопрос о будущем России решался ими не с использованием научных расчетов и прогнозов, а почти на интуитивном уровне восприятия идеи России, не понимания, а веры.

Русские мыслители хотели не обособления России от Европы, а нахождения между ними общего. Это свидетельствовало о европеизации русского философского дискурса.

Многими своими чертами Россия отличается от других европейских стран и народов. Самым ранним и главным отличием от Западной Европы можно считать в России привнесенное в нее из Византии православие. Уже одно это обособляло Русь от романо-германской, католической и протестантской христианской культуры. И в своей богословско-догматической, церковно-обрядовой части православие придало Московской Руси характер не нуждавшегося в особом общении с миром западной римско-католической церкви, внешне и внутренне самодостаточного духовного мира. Подобное общение не приветствовалось, могло осуждаться как отступление от истинно христианской веры.

«Речь шла уже не о противопоставлении русского варварства и европейской цивилизации, но об установлении отношений между цивилизацией русской и цивилизацией Запада. Но разве они не были до мозга костей пропитаны европейской цивилизацией, разве они не чувствовали себя в Европе как дома? Разве они не были европейцами? Своей миссией, своей исторической задачей они считали не перенесение западной цивилизации в Россию, но обоснование и выражение новой цивилизации, призванной занять почетное место рядом с западными нациями, обогатив новыми ценностями общую сокровищницу человечества, — новой цивилизации, которая, будучи наследницей европейской цивилизации, должна нести дальше врученный ей факел. Проблема российской цивилизации с самого начала ставилась ими как проблема мировой цивилизации».

Александр Койре, французский философ русского происхождения, историк науки и философии (о ранних славянофилах)

Говоря о своеобразии России, ранние славянофилы, не отрицали ее общности с Европой, хотя понимали это сходство не как западники, для которых им являлся разум. Для славянофилов основополагающим был Святой дух. Славянофилы искали общее, универсальное в религии, западники — в науке и праве. По мнению славянофилов, Россия сходится с Европой прежде всего в истоках своей религиозной веры, духе, питающего собой европейскую и русскую культуры, христианства. Западники общность России с Европой относили к будущему, полагая его в разуме, славянофилы — к прошлому, усматривая ее в сошедшем на землю вместе с пришествием Христа Святом духе.

В Европе разум и дух были представлены просветителями и романтиками, в России — западниками и славянофилами. Хотя первые претендовали на звание «русских европейцев», вторые были не менее их европейски образованными и мыслящими людьми, но не просветительски, рационально, а религиозно-христиански, мистически.

«По существу, их идеал лежал вне исторических пределов, относясь к вечной правде человеческой природы, говоря о Боге и его благодати. По существу, он был общечеловеческим, превышая все расовые и национальные отличия, переходя все хронологические грани.

Не славянофилам принадлежит изобретение этой исторической пары — она лежала в основе историософического построения, например, Гизо. Но только русским мыслителям удалось провести эту полярную схему через всю историю западного мира, через все области его культурной эволюции, и они первые сделали из нее предельные выводы и практические заключения.

От этого ряда противоречий в сфере разума исхода нет».

Георгий Васильевич Флоровский, православный священник русского происхождения, протоиерей; религиозный мыслитель, богослов, философ и историк; деятель экуменического движения и один из основателей Всемирного совета церквей (в своей статье «Вечное и преходящее в учении русских славянофилов»)