Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории - [34]

. Согласно этому сигиллию, все келлии и скиты признавались неотторжимой собственностью монастырей. Число лиц, живущих в келлии, строго ограничивалось — не более трех человек свыше записанных в омологии (соглашении). В постановлении четко оговаривались цены келлий: первого разряда 75 тур. лир, второго — 60, третьего — 45, четвертого — 30, пятого — 15. Было также установлено правило так называемой тримеридии. После смерти первого келлиота (старца) господствующему монастырю уплачивалась 1/3 стоимости келлии. Границы келлиотских усадеб не подлежали изменению. При этом господствующим монастырям и Протату предписывалось строго следить за тем, чтобы келлии не оставались в руках недостойных нарушителей порядка. Они не должны ради материальных выгод оказывать предпочтение тем или иным келлиотам. Цель издания этого указа была очевидна — грекам нужно было во что бы то ни стало добиться ограничения числа русских и удаления всех не записанных в документы монахов.

Аналогичные меры, хотя исходя из других соображений, предпринимают русские власти. В своем донесении от 5 марта 1909 г. Н. В. Кохманский, подробно касается вопроса о мерах борьбы против «неблагонадежных келлиотов»[259]. Ныне принимаемые меры — пересылка денежной корреспонденции через хозяйственное управление при Св. Синоде — не приводят к должному результату. О. Парфений, настоятель келлии Благовещения, продолжает получать непосредственно посылаемые ему пожертвования до 26 000 рублей в год. Для жертвователей гораздо важнее личные впечатления от общения с афонскими монахами или лицами, побывавшими на Св. Горе, чем официальные предупреждения. Кроме того, деньги посылаются в ген. консульство в Солуни по мере накопления значительных сумм с большим опозданием, через 2 года после поступления денег в Синод, — жертвователи этим недовольны. По мнению посла в Константинополе Н. В. Чарыкова, Св. Синоду следовало бы поставить келлиотов в известность о том, какие действия признаются со стороны русских властей законными, а какие — нет; не подчиняющимся можно отказать в получении денежных пожертвований и в покровительстве со стороны дипломатических представительств; жертвуемые деньги должны пересылаться в срок не более 6 месяцев[260].

По материалам этого донесения обер-прокурор С. М. Лукьянов 11 июня 1910 г. написал предложение Св. Синоду. В нем он сообщает о том, что в некоторых воззваниях келлиотов содержатся таксы за поминовение, что «дает повод к глумлению над православными со стороны иноверцев»; некоторые письма содержат укорительные выражения в адрес Св. Синода. «Посему мною предложено войти в Св. Синод с предложением о том, чтобы на будущее время все келлиоты, которые будут изобличены в рассылке печатных и вообще механически изготовленных воззваний и писем о пожертвованиях, считались неблагонадежными, и направляемые через хозяйственное управление при Св. Синоде в пользу таких келлиотов и их келлий пожертвования не высылались по назначению, а возвращались обратно жертвователям»[261]. В таком духе было издано постановление Св. Синода от 11 августа — 7 октября 1910 г.[262] Поводом к этому решению было доставленное священником Курьинской Знаменской церкви Томской епархии Николаем Дягилевым письма о. Парфения, в котором тот просит «не посылать никаких денег через Св. Синод, ибо он ничего ни одному афонскому монастырю не высылает, а оставляет у себя». В соответствии с этим постановлением было приготовлено письмо к патриарху Иоакиму III, в конце которого была высказана просьба установить непосредственный надзор над старцами келлий со стороны их духовного начальства.

Отправлено это письмо, однако, не было: по-видимому опасались еще больше подлить масла в огонь и без того не прекращающейся борьбы греков против русских[263]. 28 февраля 1911 г. Н. В. Чарыков писал в первый департамент МИДа, что, на его взгляд, письмо должно быть задержано по следующим причинам. «Вселенской патриархии не могло бы представиться практических средств для осуществления указанной просьбы Св. Синода, так как она не располагает на Афоне никакими исполнительными органами. С другой стороны, подобное вмешательство Вселенской патриархии в отношения афонских монахов из русских уроженцев с Российскими правительственными учреждениями по частным случаям хотя бы и оправдывалось каноническим подчинением Афона Константинопольской церкви, но могло бы отразиться крайне неблагоприятно на всем русском монашестве Св. Горы, издавна терпящем, как известно, несправедливости и притеснения со стороны греческих управителей Афона и имевшем до сих пор единственную и естественную защиту в российских правительственных предстоятелях». Кроме того, подобное обращение Св. Синода к патриарху несомненно оказало бы неблагоприятное воздействие на такие затяжные споры, как грузинской келлии с Иверским монастырем и келлии Воздвижения с Каракальским монастырем[264].

Постановление Синода было напечатано в «Церковных ведомостях» от 30 апреля 1911 г.[265] В нем говорилось между прочим о том, что «к сожалению, жертвуемые русскими людьми из религиозных побуждений деньги расходуются часто на цели, ничего общего с религией не имеющие и даже, не говоря уже о нравственной подкладке подобных случаев, обращаются иногда в оружие борьбы против России и русских интересов».