Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.) - [84]

 Однако известно, что дань платили и те области, которые никогда не находились в сфере воздействия Орды. Но ведь по отношению к русским землям и литовская власть была в значительной мере внешним фактором (правда, ситуация здесь была сложнее). Видимо, наличие или отсутствие даннической зависимости зависело от того, каким образом та или иная область попала под власть литовских князей. Обращает на себя внимание и то, что царство данников было в тех господарских волостях, которые силой оружия перешли под власть Литвы еще во времена Ольгерда и Кейстута. Внимательный анализ процесса перехода русский земель под власть Литвы может многое прояснить в этом вопросе. Но для наших целей нам важнее констатировать эволюцию в этом процессе. Со временем дань становится основным налогом, который передастся в составе иммунитетных пожалований. И вот уже в начале XVI в. появляется необходимость во введении нового прямого налога. Им становится «серебщина», которая была впервые введена в 1507 г. Она вотировалась сеймом и собиралась как с господарских имений, так и с частных владений.[1267]

Такова в самом общем виде была эволюция прямого обложения в Литовско-Русском государстве. Отметим, что вопрос об эволюции повинностей и налогов приобретает сейчас важное теоретическое значение. О характере формирования налогов и повинностей недавно была высказана следующая точка зрения: «Никакими конкретными данными не подтверждается бытующее представление о добровольном согласии одной части общества — подавляющего большинства непосредственных производителей — материально содержать (посредством приношений и даров) другую часть общества — военную знать, якобы вследствие развившегося сознания необходимости ее для защиты всего населения… Добровольные приношения как первичная форма налогов — миф буржуазной историографии…».[1268] Конкретно-исторический материал говорит о том, что мифотворчеством является скорее стремление увидеть в истории лишь одно насилие. В реальной жизни в истории формирования того или иного государства все было гораздо сложнее. Полюдье, дары и другие сборы — это именно добровольные платежи в пользу административной власти. Нельзя выводить только из насилия и военные повинности. Они были вызваны в первую очередь общественными потребностями, необходимостью выстоять в тяжелой борьбе с внешними противниками. Гораздо больше элементов насилия в установлении прямого обложения. Но не следует пренебрегать и тем фактом, что оно проявляется достаточно поздно и в результате внешнего по отношению к данному социуму, и даже этносу воздействия. Но главное, в чем сходна судьба и повинностей, и прямого обложения, — это их зависимость от развития крупного иммунизированного землевладения. Именно это и предрешило судьбу многих ранних повинностей и налогов в XV–XVI вв.

Очерк второй. От городов-государств к сословно-аристократической монархии

Для понимания эволюции государственного строя Литовско-Русского государства огромное значение имеет решение вопроса о «вальном сойме» — основном институте государственной власти в XVI в. Данное обстоятельство хорошо осознавалось в дореволюционной историографии. Не случайно там возникла оживленная полемика по этому вопросу. Историографическая ситуация настолько интересна и показательна, так многое может сказать сама по себе, что к ней надо присмотреться повнимательнее.

В 1901 г. с фундаментальным трудом на эту тему выступил М.К. Любавский.[1269] О его работе с восторгом отозвался специалист по истории Великого княжества Литовского второй половины XVI в. И.И. Лаппо.[1270] Однако уже в 1902 г. Увидела свет работа украинского исследователя Н.А. Максимейко, в которой он утверждал, что все «положения, высказанные автором (М.К. Любавским. — А. Д.) на пространстве этих двух глав (первых двух глав монографии М.К. Любавского. — А. Д.)… представляются ошибочными от начала и до конца».[1271]

Не столь резко, но по сути аналогично высказался и М.В. Довнар-Запольский.[1272] Маститый московский историк не остался в долгу. Ответив на критику М.В. Довнар-Запольского по поводу книги Н.А. Максимейко, он заявил, что она «одно сплошное научное недоразумение»[1273] и что последний писал ее в неспокойном состоянии духа. Н.А. Максимейко вновь атаковал. Он ответил статьей, обращенной к профессору М.К. Любавскому.[1274] Проблема эта продолжала волновать русских историков и в 20-е годы. Не случайно к ней обратился в одной из своих последних работ такой знаток западнорусской истории, как М.Ф. Владимирский-Буданов.[1275] Как видим, только одно перечисление работ, да и то не всех, свидетельствует об интересе историков к этой проблеме. Но каковы же были их взгляды?

М.К. Любавский сразу ставит себе ограничение, когда заявляет в своей работе, что при изучении литовско-русского сейма приходится иметь дело «не столько с эволюционною трансформациею этого учреждения, сколько с простым наслоением данных от различных исторических эпох».[1276] Схема его такова: на заключение унии в Крево Ягайло пошел только после совета с братьями. Это незамедлило сказаться в деяниях Витовта, который восстановил великое княжение, но уничтожил областные. Литовское боярство и второстепенные князья сомкнулись вокруг одного вождя.