Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.) - [74]
Показателем кризиса полоцкого общества стал конфликт и по поводу церковных земель. Это были уже известные нам земли святой Софии — государственный общинный фонд Полоцка. Спор возник между архиепископом Лукой, с одной стороны, и крылошанами церкви св. Софии из-за сел Дольцы, Весничане, Путилковляне — с другой. Так как дело происходило уже после принятия магдебургского права, то «крылошанами» были войт, бурмистры и радцы. Они и отняли у владыки эти села, причем ссылались на волю князя Скиргайло, который передал их крылошанам. Владыка не смог представить никаких доказательств. По предположению А.Л. Хорошкевич, их у него и не было, так как, даже тщательно храня свой архив, он не смог извлечь из него ни одной грамоты на эти села.[1130]
Спор продолжался и в последующие годы. Первоначально перевес был на стороне горожан, которым князь Александр подтвердил все три сельца особой грамотой, данной боярину Глебу Остафьевичу, лентвойтам, бурмистрам и радцам. Полоцким властям вменялось в обязанность защищать население этих сел от архиепископа.[1131] Эта победа горожан была связана, скорее всего, с характером политики князя Александра в церковном вопросе.[1132]
Архиепископа поддержал наместник полоцкий Юрий Пацевич, который после проведенного расследования установил, что села были подсудны архиепископу и «на пригон на владычен двор хоживали за первых владык полоцких». Люди были переданы архиепископу Луке.[1133]
Вскоре спор получил продолжение. Наместник Станислав Глебович подал грамоту по делу церковных людей долчан с судиловцами, которые принадлежали великому князю, о подводной повинности. В этой «правой» по форме грамоте было указано, «што ж то з веков люди владычны». В пользу архиепископа свидетельствовал и боярин Сенько Епимах. Владыка же, сообщая, что эти люди «з веков владычны», отмечал, что они «крылошаном Святое Софеи только дань даивали, а владыце особныю дань дають». Прямо-таки «на воре шапка горит». Архиепископ сам признал факт зависимости спорных людей от клирошан. Но, сославшись на грамоту Олехны Судимонтовича и свидетельство Сеньки Епимаха, великий князь передал эти три села владыке. Судя по Полоцкой ревизии 1552 г., эти села и в середине XVI в. оставались в составе архиепископских владений. А.Л. Хорошкевич пишет, что «своей победой… архиепископ обязан временным поворотом в политике Александра по отношению к православной церкви, поворотом, обусловленным войной 1500–1503 гг.».[1134] Думаем, что тут надо видеть не только конкретный поворот во внешней политике великого князя, но и кардинальный поворот в делах внутренних, которые отныне окрашены в яркие землевладельческие тона.
Наконец, в источниках появляются и такие аспекты социальной борьбы, которые в наибольшей степени содержат в себе зерна борьбы классовой. Это борьба крестьян с теми крупными землевладельцами, в руки которых они попадали. Об одном из таких случаев рассказывает судная грамота великого князя Александра по делу о неповиновении вдове и сыновьям Андрея Селявы их людей — «сельчан». Люди обращаются к великому князю с жалобой на то, что вдова и сыновья боярина «держат нас за собою без данины отца твоего милости, а мы люди твоее милости господарские…».[1135] Такую же картину наблюдаем в Дубровенском пути Смоленской земли, где в конце XV в. интенсивно раздавались великокняжеские земли в руки частных владельцев. Об этом повествует, например, «вырок» великого князя Александра по делу Сеньки Тереховича, писаря Миколая Радивила. Спор этот возник с его подданными золотовлянами, Они пытались доказать господарю, что Сенька выпросил их у господаря «за мало». Их же в действительности было 70 «подымей».[1136] К великому князю обратились и жители села Горок в Полоцкой земле, которые обвинили вдову Глеба Остафьевича и ее детей в том, что они «тых люден без Данины и без листов, за себя забрали и грабежи великие им поделали». Великий князь присудил их пани Глебовой.[1137] Свиляне в конце XV в. отказались служить своим прежним господам — боярам Радковичам.[1138] «Люди наши» — «ужичане» в Смоленской земле жалуются, что их волость Ужицу забрали бояре.[1139] Количество этих примеров можно увеличить, однако размах такой борьбы — дело будущего, времени дальнейшего закрепощения крестьянства.
Такая эволюция социальной борьбы сопровождалась распадом прежней волостной структуры. Если раньше существовал традиционный древнерусский суд князя или наместника вместе с боярами и мещанами главного города, который производился над населением всей земли, всей волости, то теперь появляется несколько судов. Это магдебургский городской (т. е. замковый) суд наместника. В то же время в конце XV — начале XVI в. зарождается и начинает крепнуть вотчинный суд, что отразили уставные грамоты землям.
