Русские тайны немецкого Висбадена - [30]

Герцогиня не меняла веру. Для православной церковной службы, греко-православной, как тогда говорили немцы, герцог предоставил дом доктора Греве на Райнштрассе (сегодня Статистическое управление), купленный казной в 1843 году. В нём получили квартиры русские духовные лица, певчие и капельмейстер. С герцогиней приехали в Висбаден три русских певчих и священник Иоанн Базаров.

В первое время в Висбадене герцогиня ловила любой повод для проявления благотворительности. Однако скоро она поняла, что в дороге простудилась. Ей постепенно становилось хуже и хуже, но она молчала. Стеснялась мужа. Стеснялась врача. Молодой врач был тоже хорош, не понимая, что происходит с юной женщиной, почти его ровесницей.

Елизавета и Адольф поселились на берегу Рейна в городке Бибрих, в удалённом от города большом пустующем при новом герцоге замке-дворце. Герцог забросил государственные дела и любимую охоту. Оба предавались возвышенной лени в беседах и музицировании. Герцог писал стихи. Гости были редки, они утомляли Елизавету. Количество слуг она свела к минимуму. Тосковала по дому, на груди носила ладанку с русской землёй. Из застенчивости никому не жаловалась. Ни муж, ни родители, ни духовник, ни врач ничего не подозревали.

После трёхнедельного путешествия в составе поезда зимних санных карет по России и Европе, после триумфального въезда 26 марта 1844 года в Висбаден – столицу земли Нассау, после праздничных волнений встречи, для Елизаветы Михайловны началась жизнь герцогини, которую по примеру матери она надеялась вести в занятиях музыкой и трудах благотворительности. Однако её стала донимать непонятная усталость.

Она ждала ребёнка. То же самое было с её кузиной, дочерью Николая I Александрой, которая должна была отправиться в город Кассель, в ста с лишним километрах от Висбадена, от Рейна, но пока оставалась вместе с молодым мужем в родительском дворце в Петербурге.

Через 8 месяцев юная герцогиня Елизавета получила страшное известие из Петербурга о смерти кузины Александры, Адини, при переждевременных родах. После того как вел. княгиня Александра умерла от родов, впечатлительная Елизавета ощущала себя приговорённой, предчувствовала недоброе и печально произнесла слова о том, что её ждёт такая же участь.

16 (27) января 1845 года герцогиня-принцесса Елизавета, родив девочку, которой не успели дать имя, «тихо заснула» и не проснулась. Причиной врачи сочли не распознанный вовремя туберкулёз, возникший ещё по дороге из холодной России. Александра избежала этой гибельной зимней дороги, но умерла по той же причине: скоротечная чахотка! Может быть, придворные врачи боялись говорить царственным родителям правду о состоянии их дочерей? Были больше придворными, чем докторами? Или были столь некомпетентны?

Так же через 20 лет придворные врачи прозевали сложный туберкулёз цесаревича Николая Александровича, хотя на царевичей, тем паче цесаревичей, обращали всё же больше внимания, чем на бедных (конечно, богатых!) царевен. Первым отозвался на раннюю смерть царевича Тютчев: «Сын царский умирает в Ницце…» Туберкулёз тогда не умели лечить, тем более осложнённый и запущенный.

Герцог Адольф был безутешен и плакал, уткнувшись в плечо русского священника Иоанна Базарова, как написал об этом сам священник в своих воспоминаниях38.

Практическая хватка и деловитость двора проявились в брачном договоре, который предусмотрел любые случайности, в том числе ту трагедию, которая случилась. Договор составлялся особой придворной службой, молодые его лишь подписали. В случае ранней смерти герцогини герцогу доставалась половина суммы.

И оба овдовевших герцога – Вильгельм Гессен-Кассельский и Адольф Нассауский, независимо друг от друга сразу же решили, что полагающиеся им деньги пойдут на увековечивание памяти каждой из двух молодых женщин.

Страшная статистика детских смертей в XIX веке: до года умирал каждый третий ребёнок. Для герцога Адольфа смерть жены была тяжелым испытанием, и он искренне и горячо плакал. Но насколько же тяжелее такое горе было для матерей, терявших детей, и какие силы нужно иметь, чтобы жить дальше!

Мать Елизаветы немецкая принцесса Шарлотта Вюртембергская, русская великая княгиня Елена Павловна, спасалась в деятельных трудах, которые взяла на свои плечи. Ей было особенно тяжело, потому что она ещё раньше потеряла двух маленьких дочек, годовалую Сашеньку и двухлетнюю Анну. Из пяти своих дочерей она потеряет четырёх! Взрослой станет лишь Екатерина (1827–1894) и будет счастлива в браке с герцогом Мекленбург-Стрелицким…

Герцог Адольф был безутешен. В течение своего «медового года» «он создал себе иллюзию счастья», – писал премьер-министр, не одобривший этого затянувшегося горя. Адольф же жаловался другу в письме: «Одним ударом разрушился рай». Герцог пытался развеяться в путешествиях вместе с горевавшей тёщей Еленой Павловной и двумя её дочерьми. Полгода он не возвращался домой. Вернувшись из Венеции, писал: «Моё существо ещё растерзано. Я едва ли нахожу природу прекрасной, и даже сокровища искусства не производят на меня того эффекта, который должны». Женился герцог вновь через 5 лет.