Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века - [88]
Из ответа Шумахера на это письмо явствовало, что Академия готова использовать инициативу своего почетного члена для организации в Страсбург академических командировок (которые, как мы помним, возобновились в начале 1750-х гг.), и тогда, продолжая эту тему, 30 июля 1752 г. Шёпфлин писал: «Я с удовольствием приму учеников, которых мне пошлет Академия; весь наш университет заинтересован в этом, и я больше, чем кто бы то ни было»[363].
Первым академическим студентом, появившимся в Страсбурге был А. П. Протасов, переведшийся сюда из Лейдена и вернувшийся обратно после двух лет учебы. О его контактах с Шёпфлином, к сожалению, ничего не известно, кроме того, что Протасов слушал его лекции по истории и элоквенции (теории литературы), что ему как студенту-медику было необязательно. Вопрос о новом приезде Протасова в Страсбург встал в 1762 г. в связи с защитой его докторской диссертации, не разрешенной в Петербурге, и тогда же академическая канцелярия приняла решение направить в этот университет еще двоих студентов — Ивана Лепехина и Алексея Поленова. Выбор Страсбурга теперь диктовался еще и текущим состоянием Европы: продолжавшаяся Семилетняя война затрагивала многие немецкие университетские города, но в Страсбурге царил мир и не было чрезмерной дороговизны в ценах. В конце ноября 1762 г. трое студентов благополучно добрались до места назначения, где 3 декабря (н. ст.) Поленов записался в матрикулы философского факультета, а Лепехин и Протасов — 4 декабря в матрикулы медицинского факультета [364]. Последний из них, получив степень доктора, вскоре покинул Страсбург, надзор же за оставшимися двумя осуществлял все тот профессор Шёпфлин.
Будущий академик И. И. Лепехин отправился за границу за знаниями в области естественной истории. В своем прошении в канцелярию Академии наук он писал, что издавна чувствовал к ней «особливую склонность», однако не мог ее удовлетворить в Петербурге, где специалистов в этой области не было (поэтому во время учебы в Академии Лепехин должен был выбрать занятия химией). Страсбург же предоставил молодому ученому широкие возможности. Химию и медицину здесь читал известный ученый Я. Р. Шпильман (почетный член Петербургской академии наук с 1764 г.), естественную историю — И. Ф. Герман (один из учителей Кювье), им же в Страсбурге был устроен прекрасный ботанический сад и естественно-исторический музей. За советами о плане своего обучения Лепехин обращался к Шпильману, а затем «избирал лекции по собственному усмотрению» (благо такую возможность давала ему инструкция, с которой он был послан) [365]. В течение пяти лет им, таким образом, были прослушаны курсы натуральной истории и, «особо», химии и ботаники, затем физики, анатомии, физиологии и патологии. Лепехин много упражнялся в медицинских занятиях, посещая «разрезывание кадаверов», занимаясь в госпитале, аптеке и даже, с разрешения профессора Лобштейна, сопровождал его в визитах к больным. Хотя такие занятия были естественны для студента медицинского факультета, в Петербурге по этому поводу выразили недоумение, поскольку они «не являлись необходимыми для познания натуральной истории».
К счастью, попытки Академии установить более тесный контроль над студентом не помешали Лепехину защитить 5 мая 1767 г. диссертацию «De acetificatione» на степень доктора медицины. В письме в Академию наук, отправленном сразу после защиты, профессор Шпильман выразил уверенность, что «славнейшая Академия может с полным основанием ожидать, что затраченные ею на Лепехина средства будут возмещены самым блестящим образом», и рекомендовал его к занятию кафедры ботаники и натуральной истории[366].Действительно, выдержав по возвращении в Россию экзамен у академиков, Лепехин единогласно был избран адъюнктом, доказав состоятельность своего обучения. Такая самостоятельность и ответственность перед собой показывала все более растущий уровень самосознания представителей российской науки; в дальнейшем Лепехин вошел в историю как один из наиболее выдающихся и разносторонних ученых конца XVIII века[367].
Подобной же самостоятельностью отличался и А. Я. Поленов, посланный Академией для обучения праву
