Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века - [112]
Увлеченность учебой, которая проявлялась, судя по дневнику, у большинства участников «русской колонии» в Гёттингене в конце 1800-х гг., позволяла смягчить тот, однако, несомненный факт, что они были поставлены в очень тяжелые материальные условия. В 1807–1810 гг. происходило вызванное инфляцией в России (из-за чрезвычайных военных расходов, последствий континентальной блокады и проч.) «обвальное» падение курса рубля по отношению к ходившим в Германии деньгам. Осенью 1808 г., вскоре по приезде основной группы студентов, в Гёттингене за 500 рублей давали всего 231 талер (притом что в XVIII в. эти валюты были примерно равны между собой), а через год — уже только 180 талеров. И хотя на содержание студентов Педагогического института государство выделяло по 1500 рублей в год на каждого, даже эти деньги (самые большие в рублевом исчислении, которые когда-либо до этого получал русский студент за границей) таяли на глазах[474].
В апреле 1809 г. вынуждены были уехать в Россию Ф. Я. Ранд и Р. О. Тимковский (последний тут же получил в Московском университете кафедру латинского языка; о дальнейшей же судьбе Ранда, усердного студента и хорошего знакомого Николая Тургенева, к сожалению, сведений нет). Чуть раньше, в марте, их спутник А. В. Болдырев, специализировавшийся в восточных языках, отправился для продолжения учебы в Париж. Из его донесений мы можем судить насколько невыгодным в денежном отношении было его пребывание в Гёттингене. Лишившись с самого начала поездки значительной суммы, которая пропала в Галле, Болдырев в Гёттингене вынужден был войти в долги, простирающиеся до 400 талеров, без уплаты которых не мог покинуть город. Чтобы сделать отъезд возможным, ему были высланы сюда по приказу министра народного просвещения графа А. К. Разумовского 1000 рублей в счет будущего жалования. Но и в Париже материальное положение Болдырева не улучшилось. «Я довольно знаком с терпением, но теперешнее мое положение превосходит все мои силы, — писал он к ректору Московского университета. — Я принужден жить в самой дурной, темной комнате, куда лучи света едва проходят, и плачу за нее 36 франков в месяц. Что касается до содержания, то я с стыдом должен признаться, что пользуюсь обедом в обществе черни, между солдатами и лакеями — ибо лучшего не в состоянии иметь»[475].
Но несмотря на такие трудности, в Гёттингене наладить жизнь помогало чувство товарищества и патриотизма, которые тем сильнее проявлялись студентами, поскольку они были вдали от родины. Так, многие русские студенты (и среди них Николай Тургенев) в октябре 1808 г. ездили в Эрфурт во время встречи Александра I с Наполеоном, где их привлекала возможность, будучи в чужих краях, оказаться вновь среди русского двора, вблизи своего императора[476]. Многим запомнился и новогодний праздник, который (несмотря на нехватку денег) был устроен русскими студентами в Гёттингене в канун 1809 г. в честь дня рождения Александра I. Вместе с ними ужинало сто двадцать человек, среди которых были почти все ведущие профессора университета, а также военное начальство французов в лице вестфальского генерала Лестена. Пили за здоровье российской императорской фамилии и процветание Гёттингенского университета. Генерал Лестен в конце праздника попросил написать имена бывших там русских с желанием их после отблагодарить. Из университетских ученых недоставало только Шлёцера, который был тогда уже тяжело болен (весной следующего года он скончался)[477]. Говоря о значении таких праздников в жизни русских студентов, надо подчеркнуть, что их проведение означало особое уважение, которым они пользовались тогда в Гёттингене в глазах как университета, так и жителей города. Характерно, что такое же особое отношение к России и ее представителям у местного населения отмечал еще в 1803 г. Александр Тургенев перед оккупацией Ганноверского княжества французами (гёттингенцы тогда надеялись что император Александр пришлет к ним на помощь «сотни тысяч солдат»).
В то же время, дневник Николая Тургенева зафиксировал и тревожные события в жизни города и университета. К ним относились студенческие волнения, произошедшие в августе 1809 г., когда из-за обиды, нанесенной жандармом нескольким студентам, более 600 человек объявили о прекращении слушания лекций и намерении покинуть Гёттинген. Эту подписку вместе со всеми остальными дали и русские студенты. Инцидент закончился наказанием жандарма со стороны французских властей, однако многие видели в этом плохой знак для будущего университета и, действительно, тогда же летом 1809 г. прошел слух о закрытии всех университетов Вестфальского королевства, куда входил тогда Ганновер, что, к счастью, в отношении Гёттингена не подтвердилось[478]. Тем не менее, по престижу гёттингенских ученых был нанесен удар — их всех лишили званий и дворянских титулов (даже у старика Шлёцера незадолго до смерти потребовали убрать из его имени заслуженную им дворянскую приставку «von»).
