Русские - собиратели славян - [59]

Вадим, видя тщету своих усилий по наведению порядка, окончательно заперся в детинце. Где окружил себя последним сбродом и предался противоестественным утехам да запойному пьянству…

Хрёрекр вздрогнул, покосившись на изрядно опустевший жбанок с пивом, — который уже за сегодня?

Надо было что-то делать, спасаться самим и спасать страну, горячо говорил старик между тем. Потому этой зимой уцелевшие представители «лучших мужей» Словенской земли собрались подпольно в селении Гостомысла.

И обсудили они там главное.

То, что было не слишком очевидно в обыденности быта среди многоплеменного люда Ладоги. И что вдруг открылось Гостомыслу во всей своей ошеломляющей ясности, когда сидел он в порубе и размышлял над тем, как всё это получилось — то, что получилось.

И он излагал это открывшееся уцелевшим своим… своим… родовичам.

Да, так он и назвал их — трёх словен, двух кривичей, двух мерян, одного весина с Сяси и одного чудина с восточного берега Ладоги. И пояснил им, почему он их так назвал.

Каждый из нас жил свычаем своим и обычаем своим, излагал Гостомысл. Как от веку дедами нашими, родовичами нашими заповедано. Словении жил по-своему, как принято у людей языка его. У каждого рода чуть-чуть, но по-разному, а вместе если собрать, то свой закон у них. Суд свой, и князей на войну свои старейшины выбирают. А у кривичей — своё всё. И хотя похожи они языком и обычаем своим на словен, а — не словене. И много было ссор и котор меж ними, ибо разные они были, но не слишком. С мерею меньше ссорились, а с весью почти и вовсе не конфликтовали. И то понятно: одного меря корня со словенами и кривичами — венедского. Хоть и давно они с родины предков в леса здешние ушли, а всё ж родичи. Легче общаться, легче мир хранить. Да и делить особо нечего было: меря — жители всё больше лесные, а словене — речные. Как и кривичи. И ссорятся с кривичами потому же. Вон хоть Ладогу с Любшею взять. Первыми кривичи Любшу построили. Да высокая ещё вода была в Волхове. А словене позже пришли, Ладогу на противоположном берегу построили. Вода ниже была, многие русинги-находники здесь швартоваться стали. Вот вам и котора меж кривичами и словенами — кому ж охота живых денег лишаться?

А с весью, наоборот, делить вовсе нечего было — далеко друг от друга сидели, да и хозяйство разное вели. Добро было веси «глазки» стеклянные от Ладоги принимать, за меха, в лесах своих добытые.

Но затем русинги не просто приходитъ стали, а оседать здесь начали, напомнил Гостомысл. И в Ладоге, и у кривичей смоленских, и в мерянской земле на Неро-озере. Много зла от них видели, но много и добра поимели. Одни ведь русинги по-настоящему к булгарам ли, хазарам или вовсе арабам уверенно ходили. Ибо главное было у русингов — воевали они хорошо, и бойцы отменные. Не нападешь на них ни ватажкой лесною, ни напуском хазарским. Отобьются русинги и товар свой отобьют. В другой раз задумаешься, стоит ли овчинка выделки. Атой сами наедут, полон, рухлядь похватают — и нет их, как и не было. Уже в Булгаре добытое продают. Сколь так деревенек разорено было, что словенских, что мерянских, что хоть и кривичских. Пока не сообразили, что под русскую руку лучше пойти. Данью нетяжкою от них отделываться. Ходи, мерянин или Словении, стреляй белок в глаз, лови горностаев. А чтобы не отобрали потом бандюганы залётные, отдашь затем шкурки нам. Часть — в качестве дани за защиту, а часть — за всякие блага цивилизации. Мы ж не беспредельщики какие, мы своему человечку всегда порадеть готовы. Ножик там ему продать за кун сорок. Или глазок стеклянных жене на колье. В общем, договоримся.

А только ведь что? — спросил главное Гостомысл у собравшихся «золотых поясов» Ладоги. То, что выгодны русинги оказались для Ладоги допрежь всего. ИЛюбши, конечно, хотя и захирела она, когда вода в Волхове спустилась. А с другой стороны, это ей и выгодно стало: все знают, что лоцманы гостинопольские, что русингам через пороги перевалиться помогают, — почти сплошь из Любши, кривичи родом. Немало серебра зашибают: проход от Ладоги до Ильменя три марки кун или пол-окорока стоит. А проезд вниз по Неве и обратно — 5 марок кун или окорок.

А в Ладоге корабелы сильны. В реку на пороги-волоки не просунется русинг на драккаре своём. Значит, оставил драккар, взял снекку речную. Или вовсе плоскодонку. И ремонт тут же. И сырьё местное — лес, смола, пенька.

Но ведь и всем неплохо с русингами дружить. Эвон сколь пользы от русингов! У смердов лесных девок отняли, в Булгар продали, — а на следующий год стеклянных глазок привезли, оставили здесь за изготовление однодеревок. Значит, кто, получается, заработал в конце дела? Мы. Да глазки те стеклянные мы же лесовикам отдадим. Ибо сложно русингам самим по лесам шарить, быстрее и безопаснее у нас рухлядь меховую купить — это ж мы можем с родовичами договориться, а не они, что топорами да мечами лишь махать умеют. Много ты там намашешь, в лесу, коли нами же предупреждённые родовичи по дебрям затаятся, да меха спрячут? А за глазки они сами что хочешь вынесут. Для лесовиков оно всё равно что задаром, — вон их, мехов-то, за околицей прыгает, хоть шапкой собирай. И за помощь в переволоке русинги платят — не заплатишь, себе дороже будет. К четвёртым боевиками нанялись, дабы помочь тем с пятыми разобраться. С шестыми…