Русские - [85]

Поскольку дети школьного возраста в России находятся под такой семейной опекой, они, естественно, в большей степени зависят от своих семей, чем американские дети, и меньше поддаются влиянию сверстников, хотя сейчас это не всегда так. В распоряжении детей школьного возраста меньше игр и развлечений вне дома, чем на Западе, и за получением удовольствий они вынуждены снова обращаться к родителям. Правда, летом миллионы детей отправляются в пионерские лагеря, качественные различия между которыми столь же велики, как и между учреждениями для взрослых. Лучшие лагеря, как и магазины для привилегированного класса производят сильное впечатление (и в них так же трудно проникнуть). В обычных лагерях, как рассказали мне два мальчика, царит скука и все подчинено многочисленным правилам. Моя приятельница-журналистка объяснила, почему ее дочь не поехала в лагерь: «Летом детям хочется отдохнуть от дисциплины, а в этих лагерях они живут «по звонку»; все их упражнения и занятия расписаны по графику». В долгие осенние и зимние месяцы развлечения становятся еще более сложной проблемой. Большой популярностью пользуются цирк, кукольный театр, детские театры и катки в парках. Еще одним любимым развлечением является многосерийный мультипликационный теле-и кинофильм «Ну, погоди!», в котором злой волк преследует симпатичного зайца, и с ними происходит множество забавных происшествий. Наши дети смотрели этот фильм с таким же удовольствием, как и серию американских мультфильмов «Roadrunner» («Бегающая кукушка»). Но выбор развлечений для детей гораздо меньше, чем на Западе, и общественные мероприятия могут лишь частично удовлетворить потребности детей. В лесу на пикнике я как-то случайно встретил советского дипломата с женой, только что вернувшихся из Вашингтона. Не дожидаясь моих вопросов, он сам сказал, что его детям советское телевидение кажется очень скучным, а оборудование парков и спортплощадок в Москве (предлагающей лучшее, что есть в Советском Союзе) — весьма жалким. Может быть, дети, которым довелось меньше путешествовать и меньше видеть, не обращают на это такого внимания. Дети поменьше играют во дворах, а более взрослым с трудом удается найти самостоятельные занятия, к которым так стремишься, когда тебе 12–13 лет. Плохая или холодная погода загоняет детей домой, и они автоматически становятся приложением к кругу взрослых. Детей, независимо от возраста, обычно берут с собой в гости (что считается в порядке вещей), где они слушают разговоры взрослых; таким образом, общественная жизнь детей составляет в основном часть жизни семьи.

Мне говорили, что из-за тесноты в советских квартирах родители иногда весьма эмоционально и нервно добиваются, чтобы дети были дисциплинированными, но в знакомых нам русских семьях родители отличались терпимостью. Я видел иногда, что дети ведут себя нагло, садятся к столу и встают из-за стола, когда им вздумается, игнорируют неоднократные замечания родителей («Ешь, не шуми, сиди спокойно») и родители допускают это. Помню, как однажды семилетняя девочка целый час прыгала со стула на кровать и обратно всего в каком-нибудь метре от стола, за которым мы ели, и родители не обращали на это ни малейшего внимания. И я не могу сказать, что такое попустительство встречается лишь в некоторых редких семьях. Заведующая московским детским садом сказала мне, что одна из главных задач детских садов приучить избалованного дома «единственного» ребенка жить в коллективе. Учительница начальной школы в Латвии рассказала, что из-за противоречий между домашней нетребовательностью и строгими школьными правилами многим детям, не посещавшим до школы детский сад, приходится трудно в младших классах. Эта молодая женщина критически относилась и к суровости школьных требований, и к излишней мягкости родителей. «Если лошадь без узды скачет во весь опор, — добавила она, — вы не можете остановить ее на полном скаку».

Расставание с детьми относится к числу событий, которые русские переживают очень тяжело. Первый школьный день — я наблюдал это во дворе красной кирпичной школы № 30, куда поступили мои дети, — был полон такого возбуждения и таких волнений, что напоминал скорее провожание детей в американский летний лагерь, когда родителям предстоит первая длительная разлука с детьми, а не расставание всего на несколько часов. Отцы вскарабкивались на подоконники и становились на цыпочки, чтобы заснять детей, построенных по классам напротив учителей, матери выкрикивали советы. Наконец, директор произнес речь, и дети двинулись в школу. Многие матери плакали, и я даже заметил армейского капитана, стоявшего за углом школы и украдкой вытиравшего слезы. Русские родители просто не могли оторваться от школы и стали заглядывать в окна. «Родители первоклассников, пожалуйста, оставьте детей в покое, — упрашивал директор через мегафон. — Они и так возбуждены. Пожалуйста, идите домой. Не стойте у окон, пусть дети начнут свой первый школьный день в спокойной обстановке».

Советские люди по сей день идеализируют образование и питают к нему почтение, подобное тому, что наблюдалось у американцев в 60-е годы до кризиса, охватившего городские школы и породившего разочарование. Наряду с членством в Коммунистической партии образование является одним из двух главных путей достижения карьеры в советском обществе. К образованию до сих пор принято относиться, как к средству, обеспечивающему равенство членов общества, хотя, как и в Америке, действительность далека от такого идеала. Однако первые шесть послереволюционных десятилетий привели к колоссальным массовым достижениям в области образования. До революции в России насчитывалось около 75 % неграмотных, а школьников, согласно статистике, было всего 10 миллионов; теперь же в Советском Союзе достигнута почти стопроцентная грамотность и в школах учатся примерно 50 млн. детей. Эти данные — не только абстрактная статистика. Вспоминается встреча с белозубым низкорослым таджиком Султаном Мирхаловым в совхозе недалеко от Душанбе; его семья — наглядный пример того, как за три поколения произошел полный переворот в области образования.