Русские сказания - [44]

КОЛЯДИН ДЕНЬ И РОД-РОЖАНИЦ

На Свят-Вечер, в канун Рождества, после кутьи и взвара, когда по звезде, вкусив простых яств, все ложатся спать, начинается Колядина Ночь. В бане, где ставилась еда Домовому, сходятся все божки: Огородник, Овсяник, Горешный с чердака, Погребник, хранящий хозяйское добро в погребе, Курник из курятника, Коровин из коровника, Конюшенный и Вяшки с Вяшатами. Последние — самые мелкие божества домашнего быта. К ним присоединяются Соломенный, Надворний и Стрешич. Последний живет под стрехой. Божки эти начинают угощаться, пьют по корцу пенистой браги Суряницы (не смешивать с Суровцом, кислым квасом). Потом приходит Коляда с Колесом, обернутым соломой и осмоленным, с дубиной (кием) в руке и с ним малыш Крышень, Крышний, только что родившийся в майском сене того же года. В предбаннике они греются в лунном свете и лакомятся хозяйским угощением: пирогами, варениками, творогом, маслом и молоком, блинами и оладьями. Все запивают взваром и Суряницей. Все они ведут разговоры о хозяйском добре — да как его стеречь, да что делать, чтобы Жучка не спала, а дом охраняла. Это верование в разных вариациях нам пришлось слышать в разных местах, но оно всегда сводилось к описанному в нашем рассказе того же названия: раскрывалась дверь предбанника, и на пороге появлялся Коляда с колесом в одной руке и кием в другой. Рядом с ним в снегу стоял крошка Крышень. Их шумно встречали божки, приветствуя кружками браги, потом они входили, занимали места, и пиршество продолжалось до зари. Утром, на заре, они шли в обход двора, потом расходились до следующей Колядиной Ночи. Все было мирно, тихо, и ничего антихристианского они не говорили.

По мнению некоторых, Коляда был днем как бы «всех богов» в древности, как есть у христиан день Всех Святых. К нашему времени значение этого слова было утрачено, и в Коляде видели уже персонификацию бога Возрождающегося Света. Катанье Колядина Колеса по дорогам в рождественские дни было у нас регулярным. Между тем китайские хроники раннего периода говорят, что скифы-саки на западе китайской земли тоже катали в зимние праздники зажженное Колесо! Жили эти саки в районе Семиречья (Сапта-Синдху). Одно из двух: либо наши предки были скифы-саки, либо наши предки переняли у саков их религию и обычаи. Последнее принять труднее, так как перенятый обычай обычно не удерживается тысячелетиями, а, по китайским хроникам, записи о них относятся к I тысячелетию до Р.Х.

Часто историки сбиваются, разыскивая источник того или иного обычая, по той причине, что русский народ получился не из одного племени, а, вероятно, из слияния многих племен. У всякого из них были свои обычаи. Так, у некоторых кельтов оказались славянские божества, например, у ирландцев «Црнобок», который не больше не меньше как славянский Чернобог, и «Мерроу», т. е. Мара, богиня смерти. С одной стороны, они — кельты, а с другой, по имени «Айре», т. е. просто-напросто «Ариа»! Вероятно, они тоже слились вместе с другим племенем некельтского корня, и скорее славянского, либо по меньшей мере арийского. Во всяком случае, эти колядины празднества были известны китайцам еще две тысячи лет тому назад. Празднование их было сходным с нашим народным празднованием, как Катание Колеса и т. д. Эта общность внешней формы религиозного обычая указывает на какую-то общность, или близость физическую одних с другими.

Если ирландцы со славянами ничего общего не имеют, то откуда у них два разных типа: один рыжий с голубыми глазами, а другой черный, общий с кельтами Пиренеи?

Колядино угощение Роду-Рожаницу — древнейший обычай, о котором пишут христианские проповедники («Слово Григория» XIV века: «И ти начаша требы класти Роду и Рожанице прежде Перуна, бога их»). На Юге России говорили: «Родовыну ставыты». Мы считаем, что вполне правильно решаем, говоря, что слово «Ро-довына» и «Треба Роду-Рожанице» — одно и то же.

ДЕД ГАРМАЛИЙ И ВСАДНИКИ В НЕБЕ

Однажды прошел слух по Антоновке, что дед Гармалий видал в небе на заре Всадников, предсказанных в Апокалипсисе. Они скакали на Конях — Черном, Вороном, Рыжем и Бледном, грозя миру бедами и Страшным Судом. Дед стоял, воздев руки к небу, и молился: «Господи, отведи чашу Гнева от нашей земли!» Но Всадники продолжали скакать. «Быть беде на нашей земле! — кричал Гармалий. — Я знаю, что Бог нам готовит испытания!» В воскресенье у церкви, на паперти, с развевающимися волосами, страшный, костлявыми пальцами указывал он на небо: «Там! С запада на восток скакали они! Стр-р-рашный Суд близок! Некогда веселиться, некогда смеяться. Плакать придется многим. Гибель идет!» Но его уже подхватили под руки правнуки и почти насильно усадили в телегу. Крестьяне были поражены. Что-то было в голосе Гармалия, что заставляло верить в его слова. «Видел! Дед Гармалий сам видел! — повторяли в толпе, расходившейся после обедни по домам. — Бог открыл человеку зрение… Кто знает, может, и правда». Многие стали усердно посещать церковь, особенно старики и старухи, а молодежь призадумалась. Конечно, она скоро забыла и стала снова петь песни. Однако в душах людей как бы произошел сдвиг. Что-то от пророчества Гармалия осталось. Судьба повторяющихся идей всегда одинакова: предчувствие события вызывает слухи, а слухи как бы «накликают» события. Странная атмосфера возникла после этого. О словах Гармалия перестали говорить, но след от них остался. Чувствовалась настороженность всех. Так бывает иногда перед бурей, когда в природе воцаряется тишина, а потом разражается и самая буря. Урожай был большим. Не хватало рабочих рук в поле, чтоб с ним справиться. Все работали с еще большим напором, чем каждый год, но снопов было вдвое больше против обычного. Солнце, казалось, жгло сильней и светило меньше. Работа вертелась в одуряющем тепле, и вдруг пошли первые слухи, что на свете неблагополучно. Сначала была объявлена, в самый разгар работ, поставка лошадей, и крестьяне, хоть и против охоты, явились с конями на площадь. Донские офицеры выбирали лучших из коней, которого для конницы, которого для обозов или артиллерии. Потом пришел приказ о поставке скота для армии. Снова был прием быков и телушек на площади. Коров не брали. Мужики ходили по воскресеньям по нескольку человек, задумавшись, изредка перебрасываясь словами. Тут подоспела косовица, как мы уже сказали, и не хватало рабочих рук. Все бабы и девки, которые посильнее, были на счету. Даже старые деды вышли в этот раз в поле. И вдруг гром с ясного неба: мобилизация! То было начало Первой мировой войны. Всадники Гармалия, оказывается, были не шуткой. Если сам дед мог их видеть в минуту экстаза, то все равно, с началом войны Россия вступила в период всяческих бед. Старые люди их предчувствовали.