Русские отряды на Французском и Македонском фронтах. 1916–1918. Воспоминания - [76]

Про русские военные контингенты, находившиеся в Лавале, складывались различные неблагоприятные слухи, разраставшиеся до обвинений в предательстве и шпионаже. Лучшим ответом на все эти небылицы служит мнение начальника штаба базы полковника Barjonet, выраженное им в одном из его донесений в военное министерство[86]: «Какова бы ни была в будущем национальность войск, которые будут размещены в Лавале (вопрос шел о выводе русских контингентов из Лаваля ввиду разного рода нареканий местных властей), наблюдаемые неудобства от соседства населения и иностранцев будут существовать, ибо я не вижу таких, которые могли бы быть приписаны специально русским войскам».

Нельзя также не привести письменный ответ французского военного министра от 27 марта 1918 года одному из сенаторов, в котором Клемансо, опираясь на заключения командующих войсками в различных районах Франции, говорит об общем поведении русских контингентов:

«За исключением нескольких единичных случаев антидисциплинарных поступков, поведение русских солдат-рабочих в общем удовлетворительно (satisfaisante dans l’ensemble). Во многих районах их работы являются ценной помощью (une aide appréciable) местному производству, и некоторые префекты даже просят о снабжении их районов увеличенным числом солдат-рабочих».

В качестве заместителя генерала Лохвицкого начальником базы был назначен дивизионный генерал французской службы Brulard, a полковник Barjonet, бывший начальник штаба базы, получил звание его помощника. 22 июня новый начальник базы уже вступил в исполнение своих обязанностей[87].

Уход генерала Лохвицкого с поста начальника Лавальской базы и назначение на его место французского генерала вызвали возбуждение и уход некоторых ближайших помощников первого. Таким образом, в значительной мере расстроился тот административный аппарат, который имел целью поддержание возможного морального настроения среди русских военных контингентов и приток новых волонтеров в русские добровольческие отряды (см. последнюю главу).

Замечание это ни в какой мере не должно, однако, умалять заслуг и достоинств генерала Brulard’a, который, состоя в должности начальника русской базы в Лавале, проявил стремление войти в сущность событий; его сердечное отношение к нуждам русских военных контингентов и исключительная о них заботливость и отзывчивость, заслужили всеобщую признательность.

Объехав значительное число рабочих рот, генерал Brulard в высшей степени беспристрастным донесением своим от 28 августа 1918 года свидетельствует, на основании собранных данных, о значительно улучшившемся моральном состоянии и поведении русских военных контингентов, в особенности там, где на них не смотрят как на предателей и изменников, а стараются войти в их сложные переживания, явившиеся результатом революционного времени. В общем, он повторяет, что труд русских рабочих очень ценен и что требования на русские рабочие руки постепенно возрастают. Особенно хорошо положение, говорит генерал Brulard, русских бывших солдат на земледельческих фермах. Хорошо принятые, хорошо кормленые, они нередко входят там в семьи фермеров и все чаще приходится встречаться с случаями браков и натурализации.

Хуже положение русских, а в соответствии с этим и поведение последних, в зоне армий, где бывают случаи, что их приравнивают к положению военнопленных. «Неудивительно, – говорит автор отчета генерал Brulard, – что там, где существует желание держать русских рабочих за проволокою, подобно военнопленным из немцев, могут иметь место и серьезные инциденты… Но всегда под влиянием тайных агитаторов…»

Жалобы, по свидетельству генерала Brulard’a, приносились ему всегда в корректной форме.

Жаловались на недостаточный отпуск хлеба (всего триста граммов), на трудность доставать табак (его во Франции было вообще недостаточно, почему приходилось либо становиться в хвост, либо перекупать табак на стороне, разумеется, переплачивая), на отсутствие свежих овощей (приходилось довольствоваться сухими); на невыполнение обещаний, относившихся к организации деталей работы. Но больше всего печаловались отсутствием известий с родины, причем выяснилось, что многие не получали писем уже по несколько месяцев. Говорили также о неодолимом стремлении своем к возвращению в Россию (агитаторами распространялись сведения, что французы из эгоистических побуждений – иметь лишние рабочие руки – не пускают их обратно).

С таким же рвением генерал Brulard содействовал идее возрождения русских вооруженных сил на французском фронте.

Нет нужды долго говорить о том, что эта мысль являлась одною из самых дорогих для всех тех, кто в период русской революции не забывал о достоинстве и чести России.

Читатель уже знает, что не только офицеры, но и часть солдат обеих русских дивизий выражали свое горячее желание продолжать борьбу рядом с союзниками России до конца. Основываясь на этих заявлениях, еще генерал Занкевич изыскивал способы, которые позволили бы сохранить на французском фронте русские воинские части, хотя бы в сокращенном виде. В этом деле ему помогали всеми доступными средствами его ближайшие сотрудники – начальники всех степеней названных выше войск. Едва ли не каждый из них обдумывал и в свое время представлял свой проект реорганизации русских воинских частей, казавшийся ему наиболее практичным и клонившийся к конечной цели сохранения русской воинской силы за границей, долженствовавшей свидетельствовать о верности России общесоюзному делу.