Русские отряды на Французском и Македонском фронтах. 1916–1918. Воспоминания - [47]

И действительно, распоряжением главного управления генерального штаба от 30 июля 17-го года, генералу Занкевичу было предписано применение в зоне армий смертной казни за известные воинские преступления, равно учреждение революционных военных судов (из трех офицеров и трех солдат), с введением этого положения по телеграфу[42].

Одновременно с мыслью об отправлении русских бригад в Салоники, в России возникла мысль об образовании из всех русских бригад особого экспедиционного корпуса в составе двух дивизий. Эта мысль казалась очень соблазнительной, ибо делала русские войска автономными, но ей решительно воспротивилось французское правительство, находившее, что в условиях балканского театра использование войск в дивизионной организации является более удобным. На самом же деле, едва ли не главною причиною ставившихся затруднений было опасение создать еще одну группу союзных войск более самостоятельного характера.

Интересны некоторые дальнейшие данные, сообщаемые французским послом в Петербурге своему правительству в ряде телеграмм от 17, 24, 26 августа и 1 сентября, содержание которых привожу почти целиком:

«Инструкции главе русской военной миссии во Франции, – пишет г. Нуланс, заменивший г. Палеолога, – приказывают в выражениях весьма определенных восстановить порядок в мятежных бригадах силою, и особенно в войсках Куртинского лагеря. Зачинщики должны быть арестованы, преданы суду и к ним, в случае надобности, должна быть применена в виде наказания смертная казнь. Негодование, проявленное Терещенкой и Керенским, не оставляет никаких сомнений в их решимости восстановить порядок любой ценой».

«По последним известиям, – гласит донесение французского посла в Петрограде, отправленное им в Париж через несколько дней, – русские войска отказываются от перевозки в Салоники. Среди мер, которые предусматривает Временное правительство, в качестве способной успокоить возмутившихся солдат значится предложение репатриировать в Россию только тех из них, которые немедленно изъявят свою покорность. Я живейшим образом настаивал на необходимости положить конец настоящему положению, но непременно под ответственностью русской власти».

Еще через день французский посол тогдашнего времени в Петрограде Нуланс, сообщает, что «Временное правительство, ввиду неспособности генерала Занкевича восстановить порядок, предлагает его заменить лицом, могущим говорить с войсками более авторитетно[43]. Я заметил г. Терещенке, что эта мера может дать свои плоды лишь через некоторое, отдаленное время, тогда как современное положение требует скорейшего разрешения. Временное правительство намечает также объявить об исключении всех мятежников из армии, что влечет за собою потерю содержания и других прав в отношении выборов в Учредительное собрание. На это я возразил, что практически эта мера не разрешит грозного вопроса о разоружении возмутившихся, ответственности за каковую операцию французское правительство желает избежать. Я полагаю, что русское правительство, не имея во Франции верных войск, на которые оно могло бы опереться, чувствует себя в чрезвычайно трудном положении. Ввиду изложенного, я не преминул подчеркнуть, что перемена в положении восставших не снимет с русского правительства ответственности по их разоружению».

Наконец телеграммой 1 сентября посол Нуланс сообщает, что в целях разрешения положения, создавшегося в лагере La Courtine и по соглашению с генералом Занкевичем эшелону Салоникской артиллерийской бригады, составленному из надежных элементов, проездом находящемуся во Франции, поручено восстановить порядок в Куртинском лагере силой…

Читатель, вероятно, припомнит, что главнокомандующий Македонским фронтом генерал Саррайль, продолжая верить в боеспособность русских войск, просил не распространять на ему подчиненные бригады предположения французского правительства о прекращении посылки пополнений, необходимых на сведение обеих бригад в дивизию и снабжение последней специальными войсками. В соответствии с этой просьбой, в первую очередь и были отправлены укомплектования для 2-й особой артиллерийской бригады, на долю которых и пришлась тяжелая задача по приведению Куртинского лагеря в повиновение.

Согласно телеграммы генерала Фоша от 2 сентября командующему войсками 12-го Лиможского района генералу Сотье, часть этих укомплектований (двадцать шесть офицеров и семьсот двадцать один солдат) должны были прибыть 4 сентября из лагеря Orange в Aubusson. Из этих людей, распоряжением русского командования, должен был быть сформирован батальон пехоты и артиллерийская батарея, для вооружения которых французские военные власти должны были доставить винтовки, патроны и материальную часть артиллерии с необходимыми боевыми припасами. Сформированный отряд должен был пройти особый курс обучения, который генерал Занкевич определил в пять – шесть дней.

Около того же времени русский поверенный в делах в Париже уведомил французское правительство о тех мерах, которые русское Временное правительство предполагает применить по отношению к русским войскам, находящимся во Франции, причем из этого сообщения видно, что русское правительство все же не отказалось от мысли о перевозке русских бригад в Македонию. Генерал Фош по поводу этой мысли высказал, что такая перевозка может быть предусматриваема лишь в отношении войск, собранных в Camp du Courneau (3-я особая бригада и часть 1-й). Что же касается людей, сосредоточенных в Camp de la Courtine, то, по заключению генерала Фоша, после усмирения люди эти могут быть использованы для службы лишь после известной реорганизации.