Русские народные песни - [90]

Поет-веселится.

Он идет да поет,

Ветер подпевает,

Сторонись, богачи!

Беднота гуляет!

Рожь стоит по бокам,

Отдает поклоны…

Эх, присвистни, бобыль!

Слушай, лес зеленый!

Уж ты плачь ли, не плачь,

Слез никто не видит;

Оробей, загорюй, —

Курица обидит.

Уж ты сыт ли, не сыт —

В печаль не вдавайся;

Причешись, распахнись,

Шути-улыбайся!

Поживем, да умрем,

Будет голь пригрета…

Разумей, кто умен, —

Песенка допета!

Стихотворение И. С. Никитина «Песня бобыля» («Народное чтение», 1859, II), получившее народную песенную известность. Авторский текст.

53. «Среди лесов дремучих разбойнички идут...»

Среди лесов дремучих

Разбойнички идут.

В своих руках могучих

Товарища несут.

Носилки не простые:

Из ружей сложены,

А поперек стальные

Мечи положены.

На них лежал сраженный

Сам Чуркин молодой,

Он весь окровавленный,

С разбитой головой.

Ремни его кольчужны

Повисли по краям,

А кровь из ран струится

По русым волосам.

Несли его до места.

Несли в глуши лесной.

Мы шли, остановились,

Сказали: «Братцы, стой!»

Мы наземь опустили

Носилки с мертвецом

И дружно приступили

Рыть яму вшестером.

Мы вырыли глубоку

На желтыим песке,

На желтыим песочке,

На крутом бережке!

«Прощай ты, наш товарищ,

Лежи, наш дорогой.

Уж нам теперь не время

Беседовать с тобой.

Идем, идем скорее!

Мы снова, братцы, в бой!»

Источником песни является стихотворение Ф. Б. Миллера (1818–1881) «Погребение разбойника» («Стихотворения Ф. Миллера», М. 1849). В сильно сокращенном виде оно стало популярной народной «разбойничьей» песней. Народный вариант (И. Н. Розанов, «Русские песни», М, 1952, стр. 358).

54. «Не с лесов дремучих казаки идут...»

Не с лесов дремучих

Казаки идут,

На руках своих могучих

Носилочки несут.

Носилочки не простые,

Они из ружей сложены,

Поперек они стальные —

Шашки острые.

На этик носилочках

Сраженец лежит;

Голова отсечена,

Его серая шинелька

Под ним согнила,

Его острая шашечка

При боку лежит,

Его винтовочка

В руках замерла,

Его красная фуражечка

В крови плавает,

Его добрый конь

В головах стоит

И слезно плачет, слова говорит:

«Вставай, брат-хозяин,

Ай с турецкой земли,

Все наши товарищи,

Все домой пошли,

А ты, брат, один

Во турецкой земле лежишь.

Вставай, брат-хозяин,

Садись на меня,

Все же наши товарищи,

Все домой пошли,

Один ты, брат-хозяин,

Во турецкой земле лежишь».

Казачий вариант того же стихотворения Ф. Б. Миллера (Громов, стр. 198–199, № 54).

55. «Вот на пути село большое...»

Вот на пути село большое,

Куда ямщик мой поглядел,

Его забилось ретивое,

И потихоньку он запел:

«Твоя краса меня сгубила,

И божий свет мне стал не мил,

Скажи, зачем приворожила,

Коль я душе твоей не мил?

Кажись, мне песней удалою

Недолго тешить ездока,

Быть может, скоро под землею

Зароют тело ямщика.

По мне лошадушки взгрустятся,

Расставшись, добрые, со мной,

Они уж больше не промчатся

Вдоль по дорожке столбовой.

И ты, красотка молодая,

Быть может, тяжко воздохнешь;

Кладбище наше посещая,

К моей могиле подойдешь!..

В тоске-кручинушке сердечной,

Главу склони к сырой земле,

Промолвишь мне: „В разлуке вечной

С тобой красавица твоя!“»

В очах тут слезы показались,

Но их бедняк не отирал,

Пока до места не домчались,

Он волю полную им дал.

Источником песни является стихотворение «Гремит звонок, и тройка мчится», которое было опубликовано в «Альманахе на 1840 г.» за подписью Н. Анордиста. В народе текст автора был сокращен и установилось новое начало — «Вот на пути село большое». Народный вариант (ПУР, вып. 2, стр. 29).

56. «Звенит звонок, и тройка мчится...»

Звенит звонок, и тройка мчится

Вдоль по дорожке столбовой,

На крыльях радости стремится

В дом кровных воин молодой.

Он с ними юношей расстался,

Пятнадцать лет в разлуке жил,

В чужих краях с врагами дрался,

Царю, отечеству служил.

В его глазах село родное,

На храме божьем крест блестит,

Его забилось ретивое,

Слеза невольная бежит.

Звени, звонок, звени звончее!

Лихая тройка, вихрем мчись,

Ямщик, пой песню веселее.

Вот дом отца!.. Остановись!

Звонок умолк, и пар клубится

С коней усталых, ретивых,

Нежданный гость в окно стучится

И быстро входит в круг родных.

Его родные не узнали,

В нем изменилися черты,

Невольно плакали, рыдали,

Спросили воина: «Кто ты?»

«Я вам привез письмо от сына,

Здоров и шлет он вам поклон,

Моя в нем кровь, мое и имя,

Ну, словом, точно я, как он!»

«Наш сын! Наш брат!» — тогда вскричали

Родные, кровные его,

В объятьях слезы проливали,

Не отходили от него.

Звенит звонок, ямщик несется

В обратный путь уже один,

Лихая песня раздается,

Вдали чуть слышно: динь, динь, динь.

Песня Г. Малышева («Стихотворения Григория Малышева», М. 1848). В несколько измененном виде она пользовалась известностью в народе. Народный вариант (записано П. Г. Ширяевой в 1935 г, в Туле от старого рабочего-оружейника В. А. Казнева).

57. «В одной знакомой улице я помню старый дом...»

В одной знакомой улице

Я помню старый дом

С высокой темной лестницей,

С завешенным окном.

Там огонек, как звездочка,

До полночи светил,

И ветер занавескою

Тихонько шевелил.

Никто не знал, какая там

Затворница жила;

Какая сила тайная

Меня туда влекла!

И что за чудо девушка

В заветный час ночной

Меня встречала бледная,

С распущенной косой.

Какие речи детские

Она твердила мне

О жизни неизведанной,

О дальней стороне!

Как не по-детски пламенно,

Прильнув к устам моим,