Русские народные песни - [107]

И не петь про родную дубину.

Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь,

Изобрел за машиной машину,

А наш русский мужик, коль работать невмочь,

Так затянет родную дубину.

Тянем с лесом судно иль железо куем,

Иль в Сибири руду добываем,

С мукой, с болью в груди одну песню поем,

Про дубину в ней все вспоминаем.

И по Волге-реке, утопая в песке,

Мы ломаем и ноги и спину,

Надрываем там грудь, и, чтоб легче тянуть,

Мы поем про родную дубину.

Пускай мучат и бьют, пускай в цепи куют,

Пусть терзают избитую спину.

Будем ждать и терпеть и в нужде будем петь

Все про ту же родную дубину.

Мы пируем при блеске огней на балах,

И шутя мы поем про дубину,

И забыли про тех, кто сидит в кандалах

Все за ту же родную дубину.

Но ведь время придет, и проснется народ,

Разогнет он избитую спину,

И в родимых лесах на врагов подберет

Здоровее и крепче дубину.

Стихотворение «Дубинушка» поэта-шестидесятника В. И. Богданова (журнал «Будильник», 1865, № 16 от 10 августа, стр. 1). К концу 60-х гг. оно стало распространяться в песенном виде. Еще большую популярность «Дубинушка» приобрела с 70-х гг., когда ее текст был творчески переработан поэтом А. А. Ольхиным (1829–1897). Вариант 70-х гг. («Общее дело», 1885, декабрь, № 80, стр. 15).

36. «Есть на Волге утес, диким мохом оброс...»

Есть на Волге утес, диким мохом оброс

От вершины до самого края.

И стоит сотни лет, только мохом одет,

Ни нужды, ни заботы не зная.

На вершине его не растет ничего,

Там лишь ветер свободный гуляет,

Да могучий орел свой притон там завел

И на нем свои жертвы терзает.

Из людей лишь один на утесе том был,

Лишь один до вершины добрался;

И утес человека того не забыл,

И с тех пор его именем звался.

И хотя каждый год по церквам на Руси

Человека того проклинают,

Но приволжский народ о нем песни поет

И с почетом его вспоминает.

Раз ночною порой, возвращаясь домой,

Он один на утес тот взобрался

И в полуночной мгле, на высокой скале,

Там всю ночь до зари оставался.

Много дум в голове родилось у него,

Много дум он в ту ночь передумал,

И под говор волны, средь ночной тишины

Он великое дело задумал.

И, задумчив, угрюм от надуманных дум,

Он наутро с утеса спустился

И задумал идти по другому пути,

И идти на Москву он решился.

Но свершить не успел он того, что хотел,

И не то ему пало на долю,

И расправой крутой да кровавой рекой

Не помог он народному горю.

Не владыкою был он в Москву привезен,

Не почетным пожалован гостем,

И не равным вождем, на коне и с мечом,

Он сложил свои буйные кости.

И Степан будто знал, — никому не сказал,

Никому своих дум не поведал;

Лишь утесу тому, где он был, одному

Он те думы хранить заповедал.

И поныне стоит тот утес, и хранит

Он заветные думы Степана;

И лишь с Волгой одной вспоминает порой

Удалое житье атамана.

Но зато, если есть на Руси хоть один,

Кто с корыстью житейской не знался,

Кто неправдой не жил, бедняка не давил,

Кто свободу, как мать дорогую, любил

И во имя ее подвизался —

Пусть тот смело идет, на утес тот взойдет

И к нему чутким ухом приляжет,

И утес-великан все, что думал Степан,

Все тому смельчаку перескажет.

Стихотворение мало известного поэта А. А. Навроцкого (1839–1905) «Утес Стеньки Разина» («Вестник Европы», 1870, № 12), приобретшее широкую песенную известность. Авторский текст.

37. «Ах ты, доля, моя доля, доля горькая моя...»

Ах ты, доля, моя доля,

Доля горькая моя,

Ах зачем ты, злая доля,

До Сибири довела?

Не за пьянство, за буянство,

И не за ночной разбой —

Стороны родной лишился

За крестьянский мир честной.

Был в ту пору год голодный,

Стали подати сбирать,

Все крестьянские пожитки

За бесценок продавать.

Я от мира с челобитной

К самому царю пошел.

Но схватили на дороге,

До царя я не дошел.

И по царскому указу,

За прошенье мужиков,

Его милости плательщик

Сподобился кандалов.

Очутился — я в Сибири

В тесной камере, сырой,

Здесь я встретился с друзьями:

«Здравствуй, друг! и я с тобой!»

Далеко село родное,

А хотелось бы узнать

Удалось ли односельцам

С шеи подати скачать?

Автор песни — народнический поэт Д. А. Клеменц (1848–1914). Первопечатный текст в сборнике «Свободные русские песни», 1873 г. В основе песни лежит действительный факт правительственных преследований одного из крестьянских ходатаев в Псковской губернии. Песня получила необычайную популярность в революционной и народной среде. Народный вариант (записано А. М. Новиковой в 1918 г. в Тульской области).

38. «Ой, ребята, плохо дело! Наша барка на мель села...»

Ой, ребята, плохо дело!

Наша барка на мель села —

        Ой, дубинушка, ухнем!

        Ой, зеленая, сама пойдет.[65]

Белый царь наш — кормщик пьяный,

Он завел нас на мель прямо.

Шли теченью мы навстречу —

Понатерли лямкой плечи.

Жгло нас солнцем полуденным,

Секло дождичком студеным.

Ой, сидела барка грузно

И вести было натужно!

Господа на ней сидели,

Веселились, песни пели.

Силы нашей не жалели,

Все скорей, скорей велели.

Они били нас дубиной,

И кормили нас мякиной.

Нашей баркой заправляли,

Нам же пикнуть не давали.

От такого управленья

Стала барка без движенья.

Из-за глупости дворянской

Не стоять барке крестьянской.

Чтоб придать ей снова ходу —

Покидаем бар мы в воду.

Чтобы барка шла вернее,

Надо лоцмана в три шеи.

И тогда охотно, смело

Снова примемся за дело.