Николай намекнул Императору Мэйдзи, что достойно отдарится через три с половиной года, когда займёт престол. Пусть запомнит, а через три с половиной года удивится. Быть ему Светлейшим Князем Либавы. И там пусть будет свободная экономическая зона. Флот на Балтике Российской Империи не нужен, ей нужен Северный флот, «самый флот». Мурманск, Киркенес, Петсамо, Шпицберген. Балтику отлично защитят береговые укрепления и минные поля, даже если сумрачные тевтоны не вступят в наш союз, а они вступят. Обязательно вступят.
В прошлый раз, Николай считал Вильгельма сумасшедшим и просчитался. Кузен экстравагантен, этого не отнять, но он точно не сумасшедший. Просчитался, не дали ему британцы времени до 1918 года, но кто тогда не просчитался, кроме американских (еврейских) банкиров?
– Не орите, как смерд, Ваше Величество, стыдно-с, право…
– Что-ооо?
Замахнулся «русский медведь» на полный рубль, как пьяный купчик. Короткий в солнечное сплетение правой, чтобы сбить дыхание, и такой-же левой в печень, для фиксации.
– Не ори, говорю. Я не глухой. Даже если я теперь не твой наследник, то всё равно – я князь Курильский.
Визит в Японию завершился всенародным праздником. Теперь двадцати трёхлетие (и последующие «летия») Николая Романова будут в Японии выходным днём. Мелочь, а приятно.
– И руками не маши, как колхозник. Я считал тебя намного умнее, отец. Срамота!
Николай достал из-за голенища сапога плоскую серебренную фляжку и разлил грамм по пятьдесят.
– Я – японский князь. Ведите себя соответственно этикету, Ваше Императорское Величество. Казнить меня вы в праве, но оскорбления действием я не потерплю.
– Оххх, – выдохнул «Миротворец», – это тебя в Японии научили? И кто такой колхозник?
– Ваше здоровье, Государь, – уклонился от ответа Николай, замахивая полтинничек «шустовского», – всю программу визита я выполнил. Вассалитет Курильского княжества, в моём лице, ничем Российскую Империю не обязывает. Такой бы я никогда не принял, отец.
– Как ты меня, Ники… Как конь копытом…
– Извините, Государь. Но кулак у вас как молот, я побоялся не выжить после такого удара.
Александр Третий, как раз проглатывающий свой полтинничек, закашлялся, подавившись смехом. Пришлось стучать ему по спине. На шум сбежалась целая толпа, во главе с маман.
– Вон! – медведем взревел едва прокашлявшийся Александр Третий, со слезами от смеха в глазах, толпа исполнила приказ мгновенно, – а я ведь тебя хлюпиком считал.
– И правильно считали, Государь. Подковы я ломать не могу.
– Красава! А как ты меня вырубил?
– Закон физики, Государь. Недостаток силы можно компенсировать скоростью. Покорнейше прошу принять мои извинения. Я даже подумать не успел.
Александр Третий взоржал как конь, в кабинет снова ворвалась мать, и снова была молча отослана. Ох, достанется сегодня Сан-Санычу.
– Дурачком я тебя считал, Ники. Извини. Дурачком и слабачком. Только после твоего «копыта» и понял, что зря. Зачем тебе, будущему Императору, вассальное от японцев княжество? Ты хоть представляешь, что мне пришлось по этому поводу выслушать?
– От маман?
– И от неё тоже, – кивнул Сан-Саныч и с грустью посмотрел на опустевшую стопку, – у тебя ещё есть?
«Есть, как не есть. Мы готовились».
Из-за левого голенища извлеклась ещё одна фляжка.
– Скажите, Государь, а какова цель вашей внешней политики? Вернуть Франции Эльзас и Лотарингию, а Дании Шлезвиг и Гольштейн русскими штыками?
Проглотивший «по-второй», Государь Император злобно зыркнул, но сдержался.
– Деньги нам нужны, Ники. Великий Сибирский Путь будем строить за счёт казны, но на что содержать армию и флот? Да и прочий бюджет? Французы обещают полтора миллиарда. И кроме того, поддержку в вопросе Проливов.
– И вы им поверили, Государь? Я про Проливы. Кстати, а зачем они нам? Ну, допустим, выйдем мы из Чёрного моря в Средиземное, а дальше? Мальта, Гибралтар, Суэцкий канал. Такая же лужа, только закупоренная уже британцами. Французы будут с нами воевать против них?
– Нет конечно.
– А ведь придётся. Тогда зачем нам такой союз? Скажите, Государь, а наша маман права, в своей патологической ненависти к тевтонам?
– Да нет, конечно. Мало ли, кто с кем воевал. Но деньги то нужны.
– Не верю я в полтора миллиарда. К тому-же, в кредит берёшь чужие и на время, а отдавать придётся свои и навсегда.
– Хорошо сказал. И что-же теперь, не брать?
– Брать, но с таким расчётом, что отдавать не придётся.
– Как это?
– Очевидно, Государь. Кредитора к тому времени должно не стать.
– Ты, вообще, о чём, Ники? Как это не станет кредитора?
– О том самом, отец. Просто не станет самой Франции. Она лично вам дорога? Эти мерзавцы не оценили наше великодушие в Париже в 1814-ом. Если вы оставите меня наследником, я им это обязательно припомню. Всю Крымскую войну, каждый шаг, каждый выстрел. Эти твари заслуживают Германской оккупации.
– Вот оно как… И кто же тебя воспитал таким, сын… Или это саблей по башке? Японский князь, япона мать… Широко замышляешь, Ники, штаны-то не порвутся?
– Мечом. Катана – это меч. Если вы мне поможете, то штаны точно не порвутся, Государь. И маман нам прямо сейчас нервировать не придётся. У меня есть план. Тихий. Кредиты французов нам сейчас и правда очень пригодятся. И британцев, и американцев, и германцев. Нужны не только деньги, но и технологии. Мы отстаём в развитии лет на пятьдесят, и должны наверстать их за пятнадцать, иначе нас сомнут. Так что брать будем у всех.
