Русские идут! - [14]

– Да, газетёнки возбудились, – хохотнул Вильгельм, – боятся даже собственных фантазий на эту тему. Слушай, а ты не мог бы пока не опровергать их домыслы? Не подтверждать, но и не опровергать. Месяца три. Ты ведь всё равно на восток собираешься, а не в Россию. Это очень бы помогло моей африканской политике.

– Что опровергать? Статьи во французских газетах? – усмехнулся Николай, – Я их никогда не читал, не собираюсь и тебе не советую. Делай свою африканскую политику.

– Спасибо, Ники. Я твой должник. Как только у меня появится такая возможность – Тройственный союз будет разорван.

– Если раньше подлые джентльмены не втянут нас в войну.

– Не втянут. Мы нападать ни на кого не собираемся, а Франца-Иосифа я придержу. Я ведь пытался обсудить этот вопрос с твоим отцом… – вздохнул Кайзер, – А он всё равно затевает союз с мерзкими лягушатниками.

– Не стоит недооценивать влияние маман, – пожал плечами Николай, – да и деньги нам действительно очень нужны. Главное, что мы с тобой оба понимаем – враг у нас один. Настоящий враг, общий враг. Не будем пока его называть. Нам нужно готовиться к схватке именно с ним, её не избежать. Да, сейчас мы не можем заключить формальный союз против этого врага, но можем сделать это неформально, как друзья и братья, а потом стремиться к этой цели. Carthago delenda est. Лет через пятнадцать всё начнётся – это оптимистичный прогноз, возможно, даже скорее. К тому времени и нужно будет разорвать все лишние договоры. И по Франции я печалиться не буду, даже выпью за твоё здоровье, если ты сделаешь её германской провинцией.

– Тогда тебе не придётся отдавать долги. – хмыкнул Вильгельм.

– Придётся, банки то никуда не денутся. Но франк действительно может прилично обесцениться, тут ты прав.

– Я бы и насчёт банков в этом случае уверен не был. У меня к ним много претензий, а «Горе побеждённым!» никто не отменял. Прозит, Ники! Повторяю – я твой должник.

За три недели пребывания Николая в гостях у Вильгельма Второго, английская и французская пресса, постепенно распаляясь конспирологическими версиями, дошли до границы допустимого и даже перешагнули её. Высказались официальные лица, из наиболее значимых – Военный министр Французской республики и Первый лорд Британского адмиралтейства. Высказались довольно резко. Такого не было со времён подготовки к Берлинскому конгрессу по итогам Русско-турецкой войны. На этом фоне, визиты в Лондон и Париж были немыслимы, это бы означало принятие Россией статуса клиента, если не колонии. Чего, собственно, и требовалось добиться. Союзный договор с Францией подвис, Александр Третий повелел остановить его обсуждение, цена для французов значительно повысилась, теперь дело за Витте.

Николай не только развлекался, посол Российской Империи в Берлине, граф Шувалов организовывал для него встречи, при этом удивляясь выбору Государя. Вильгельм Майбах, Готлиб Даймлер, Карл Бенц и Рудольф Дизель пока не являлись известными и значимыми персонами – обычные инженеры, которых в Германии тысячи. И откуда только Его Величество о них узнал? И почему согласился заплатить такие сумасшедшие деньги за их разработки и переезд в Россию? Восемьсот тысяч рублей – это стоимость бронепалубного крейсера, а поди-ж ты, распорядился выплатить даже с премией, да ещё и радовался при этом чему-то.

Сименс получил очень щедрый контракт на разработку проекта каскада Днепровских гидроэлектростанций и производство турбин для них. Подрядчиком строительства он не будет, от него нужен только проект и сами турбины, зато в случае успешной реализации, он получит возможность строить в России предприятия на паях с казной (пятьдесят на пятьдесят), которые будут на десять лет освобождены от налогов и получат льготные тарифы на железнодорожные перевозки на этот период. Причём, как на запад, так и на восток, по Великому Сибирскому пути.

Граф Шувалов на переговорах присутствовал и не уставал удивляться. Государь поражал немцев своими знаниями, действительно поражал, это было заметно, причём в технических вопросах, а ведь на инженера он никогда не учился. Или учился? На прямой вопрос, Государь печально улыбнулся:

– Да какой тут инженеринг, Павел Андреевич, так, нахватался шапочек по верхам. Вы правы, не тому я учился. Эх, сейчас бы… Впрочем, для этого мне нужно было родиться в другой семье, не судьба мне инженером стать. Ладно, что имеем, то и имеем. Программа моего визита закончена, граф. Вашу миссию в Германской Империи я оцениваю выше всяких похвал, направлю Государю представление на «голубую ленту» для вас. Вам наверняка будет приятнее получить её из рук отца, чем моих.

– За что, Государь? – искренне удивился Шувалов.

– А вот это уже государственная тайна, – улыбнулся Николай, – считайте, что помогли мне изменить будущее России к лучшему. Намного лучшему.

Вот и понимай, как хочешь…

Князь Лобанов-Ростовский получил назначение товарищем министра Иностранных дел Гирса, и из Берлина отправился в Лондон, нагнетать страсти по поводу вполне вероятного породнения Романовых с Гогенцоллернами. «Николай влюблён» – именно этот иррациональный фактор должен пугать их довольно сильно, и именно на это должен был давить князь. Когда дело дойдёт до свадьбы с Таиландской (или по-европейски Сиамской) принцессой, англичане вздохнут с облегчением. Конечно, и в Таиланд им Россию впускать не хочется, но союз двух континентальных империй, вполне способных в таком случае развиваться без морской торговли, для них совсем ужас-ужас.