Русские цари - [68]

Прежние цари имели многочисленную прислугу. Так, соколиную «потеху» Алексея Михайловича обслуживало более 200 человек, царскую конюшню — 600 человек. Это были большей частью люди породою «честные», жалованные денежным содержанием и платьем погодно, поместьями и вотчинами, пили и ели царское».

Петр терпеть не мог соколиной охоты, ездил, на чем придется, а зачастую просто любил бегать. Поэтому из людей, обслуживающих прежние «потехи», он и стал верстать в свою службу молодежь, образовав из них две роты, которые затем переросли в два батальона, по 300 человек в каждом. Они получили название «потешных». Играл в солдаты царь, а товарищи по игре служили и за свою потешную службу получали жалование как настоящие служилые люди. Звание потешного стало особым чином.

Набор потешных производился официальным порядком: так, в 1686 г. Конюшенному приказу было предписано выслать в Преображенское 7 придворных конюхов для записи в потешные пушкари. В числе их был А. Д. Меншиков, сын придворного конюха, «породы самой низкой, ниже шляхства», как о нем отозвался князь Б. И. Куракин. В «потешные» стала поступать и знатная молодежь: в 1687 г., с толпой конюхов, поступили И. И. Бутурлин и князь М. М. Голицын, будущий фельдмаршал, который за малолетством записался в «барабанную науку».

С этими потешниками Петр поднял в Преображенском неугомонную возню, построил потешный двор, потешную съезжую избу для управления командой, потешную конюшню, забрал из Конюшенного приказа упряжь под свою артиллерию. Игра обратилась в учреждение с особым штатом, бюджетами, с «потешной казной». Петр одел свои батальоны в темно-зеленные мундиры, дал полное солдатское вооружение, назначил штаб-офицеров, обер-офицеров и унтер-офицеров из своих комнатных людей и в рощах Преображенского чуть ли не ежедневно подвергал команду строгой солдатской выучке, причем сам проходил все солдатские чины, начиная с барабанщика. Чтобы приучить солдат к осаде и штурму крепостей, на реке Яузе была построена «потешная фортеция», городок Плесбурх, который осаждали с мортирами по всем правилам осады.

Для правильного, в соответствии с современными ему требованиями военного искусства, ведения «потешного» дела, Петру понадобились знающие люди, которых ни в Кремле, ни в Преображенском не было. В московских войсках того времени наперечет были генералы, полковники и прочие офицеры, появившиеся в России при Алексее Михайловиче и сумевшие задержаться в войсках в последующем. Основная масса иноземных наемников покинула страну за ненадобностью, но часть задержалась в Немецкой слободе (Кукуе), ожидая перемен к лучшему. Петр давно уже присматривался к обитателям этого чужого и примечательного своей непохожестью с московскими порядками городка и быстро сошелся с нужными ему людьми, прежде всего военными, которые обучили его новым потехам и воинским хитростям, каких юный царь вместе со своими потешными воеводами не мог и придумать. Иноземные офицеры из Кукуя были привлечены в Преображенское. В начале 1690-х гг., когда потешные батальоны развернулись в два полка, поселенных в селах Преображенском и Семеновском (от них получили название), полковники, майоры, капитаны были почти все иноземцы, и только сержанты — русские. Но главным командиром обоих полков был поставлен русский, Автамон Головин, «человек гораздо глупый, но знавший солдатскую экзерцицию», как отзывался о нем тогдашний семеновец и свояк Петра, князь Б. И. Куракин.

Страсть к иноземным диковинам привела Петра ко «второй выучке, незнакомой прежним царевичам». Около 1687 г. Петр I приблизил к себе голландца Ф. Тиммермана и начал учиться у него арифметике, геометрии и фортификации. Учитель оказался небольшим знатоком своего дела, но ему достаточно было сделать Петру намек, и ученик сам до всего доходил. Учеба у Н. М. Зотова проявила здесь свои плоды: учась на 16-м году жизни четырем действиям арифметики, он не умел правильно написать ни одной строки и даже не знал, как отделить одно слово от другого, а писал 3–4 слова вместе, с беспрестанными описками и недописками. Но степень охоты была велика, и он быстро прошел арифметику, геометрию, артиллерию и фортификацию, овладел астролябией, умел вычислить полет пушечного ядра.

Несколько позже Петр, гуляя по амбарам села Измайлово, на Льняном дворе увидел иностранное судно и спросил о нем Ф. Тиммермана. Но тот смог сказать ему лишь, что это бот, который обычно входит в такелаж любого английского корабля и перед аналогичными русскими судами имеет преимущество в том, что может ходить под парусом не только по ветру, но и против. Тиммерман нашел царю капитана X. Брандта, который не только починил ботик, но и научил Петра управлять им. После этого Петр стал таскать из Оружейной палаты «корабли малые», вероятно, старые отцовские модели кораблей, оставшиеся после постройки «Орла» на Оке.

К 17 годам Петр Алексеевич совершенно оторвался от привычек и преданий, составлявших миросозерцание прежних русских государей. Старшие братья Петра переходили от подъячих, обучавших их церковной грамоте, к воспитателю, который кое-как все же знакомил воспитанников с политическими и нравственными понятиями, шедшими далее обычного московского кругозора, говорил о гражданстве, о государе, его обязанностях по отношению к подданным. Петру не досталось такого учителя: место Семена Полоцкого для него заступил голландский мастер, с выучкой столь же мастеровой, технической, как зотовская, только с другим содержанием. Прежде, при Зотове, была занята главным образом память; теперь вовлечены были в занятия глаза, сноровка, сообразительность.