Русская семерка - [107]

– Почему этот ребенок с вами? Где вы его взяли? – он говорил по-английски довольно хорошо, только буква «р» у него была раскатистая и звонкая.

– Мы везем его к матери, она афганка! Его забрали в Россию, когда ему было полгода! Мы хотим вернуть ей его!

Афганец внимательно перевел глаза с Джуди на Алексея, затем снова обратился к Джуди:

– Откуда вы знаете женщину, которой везете ребенка?

– Мы… – замялась Джуди. – Мы…

– Говорите правду! Мы все проверим! – он вдруг повернулся к Алексею и в упор спросил его по-русски: – Ты воевал здесь?

– Да, – ответил Алексей.

– В каких войсках?

– В мотострелковых…

– Откуда ты знал его мать? – афганец коротко кивнул в сторону Муслима.

– Наша часть стояла возле кишлака Тапбил в долине Логар. Там и познакомились, – Алексей хмуро смотрел афганцу в глаза.

– Почему ты хочешь вернуть ей ребенка?

– Потому что… она меня просила.

– Это твой ребенок? – партизан пристально посмотрел на Алексея.

– Нет.

– Врешь! – вдруг закричал афганец и с силой ударил Алексея по лицу – Своих женщин вам мало?! Сволочь!

Джуди с криком бросилась к побледневшему, сжавшему челюсти Алексею. Тот резко отвел ее руку, вытер губу, на которой выступила кровь.

– Не бей его! Это мой отец! Не бей его! – закричал Муслим, мешая афганские и русские слова, и схватил партизана за рукав.

– Я не вру, – тихо сказал Алексей. – Ты можешь проверить. Его отец Василий Батков перешел к вашим в Логарской долине и принял ислам. Он погиб в 84-м, подорвался на мине…

– Я проверю! Я все проверю, – спокойно сказал афганец и что-то властно приказал своим по-афгански.

Двое партизан оторвали от него Муслима.

– He is not lying!! – не помня себя от страха, Джуди подбежала к командиру и схватила его за руку. – He is not lying! Believe me, it is not his son!.. Ask his mother!..[24]

Тот брезгливо отдернул руку.

Муслим вырвался из рук держащего его афганца, подбежал к Алексею, крепко обхватил его колени и громко закричал партизанам:

– Не трогайте его! Он хороший! Не трогайте его!

Командир молча смотрел на ребенка, на Алексея. По темной бороде Алексея сочилась кровь из разбитой губы.

– Вы же видите – ребенок блондин, – сказала ему Джуди по-английски. – Это не его ребенок, клянусь!

– Пошли! Go! – сказал, наконец, командир и коротко кивнул на расщелину в скале.

Партизаны грубо толкнули Алексея в расщелину, за ним – Джуди и мальчика. В расщелине была тень, прохлада. На земле лежали два осла, рядом были ручные пулеметы, три легких миномета, автоматы «Калашников», патронташи. У стены были постелены несколько войлочных одеял, на них лежал без движения не то раненый, не то уже умерший от ран партизан, а рядом с ним лежали кожаный бурдюк с водой, остатки прерванной трапезы – козий сыр, лаваш. Дальше, в глубине был какой-то лаз…

Партизан, входящий в расщелину последним, вдруг крикнул что-то коротко и гортанно.

– Замрите! – приказал командир пленникам по-русски. Все замерли – и партизаны, и Джуди с Алексеем. Теперь, в тишине стал ясно слышен быстро нарастающий вертолетный гул.

Советские «летающие танки» – вертолеты «Ми-24» шли над горами на низком, бреющем полете, как грифы, высматривая добычу.

Командир афганцев коротко и гортанно приказал что-то своим по-афгански, кивнув на лаз в глубине расщелины. Те спешно навьючили на двух ослов гранатометы и минометы, раненого переложили на самодельные носилки и двинулись к лазу. Командир подтолкнул Алексея и Джуди за ними. Муслима он держал возле себя. Джуди не могла поверить, что груженные тяжелой поклажей ослы протиснутся в этот узкий и темный лаз. Но афганцы заставили ослов протиснуться. А дальше… дальше открывался длинный и темный, но широкий, как туннель, ход – кириз. Он круто уходил вниз. По дну его сочилась вода. Эти подземные туннели-киризы ирригационной системы афганцы создавали веками. Летом, когда начнется период таяния ледников в горах, вода в этих киризах забурлит и помчится вниз, в долины, к виноградникам. К виноградникам, которых уже нет, которые в прах разбиты восемью годами войны. Но природа не знает этого, она бросит потоки воды вниз, и эта вода будет вымывать из желтой и красной афганской земли мины, обломки снарядов, остатки сгоревших и взорванных бронетранспортеров и кости и черепа русских и афганских покойников…

Замерзая от холода, оскальзываясь в ледяной воде, сочащейся по дну темного кириза, Джуди и Алексей шли в середине цепочки афганцев по этому подземному царству афганских «духов» – моджахедов.

Над ними, над скалами кружили советские «Ми-24». Но сверху им были видны только мертвые острые скалы, сухие и жесткие.

28

По утрам, при восходе солнца, в селении громко кричал муэдзин. Небольшая мечеть была разбита советской бомбежкой, как и еще с десяток более или менее крупных домов, и, наверно, поэтому афганцы молились по утрам не в мечети, а на плоских крышах своих низеньких глинобитных домишек. Впрочем, может быть, молиться на крышах восходящему солнцу было их ритуалом и при наличии мечети. Расстелив пестрые коврики, они становились на них на колени и, положив на колени руки, кланялись на восток, выкрикивая первые слоги молитвы и тонкими голосами выпевая: