Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917) - [345]
ВК усиленно снабжало Ленина людьми и средствами и по другим каналам. Так, в телеграмме от 12 сентября 1917 г. стокгольмский Свенсон сообщал «господину Фарзеру в Кронштадте» об исполнении поручения: требуемые паспорта и сумма 207 000 марок «по ордеру вашего господина Ленина» вручены упомянутым лицам, выбор которых одобрен посланником. Свенсон просил Фарзера подтвердить прибытие названных лиц и получение их расписок[3120].
Если Ленин в эти недели лихорадочной подготовки к восстанию вдобавок тратил время на переработку рукописи «Государство и революция: Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции»[3121], то это трудоемкое занятие (рукопись заняла 90 страниц, напечатанных с самым маленьким междустрочным интервалом), несомненно, имело связь с его заданием. Ответственные руководители германских разведслужб желали получить ясное представление о его революционных целях и обсуждали «каждую возможную фазу революции по ленинской схеме»[3122]. От первоначального плана дать наряду с обязательным сводом высказываний Маркса и Энгельса об отношениях между государством и революцией собственный анализ русских революций 1905 и 1917 гг. автор отказался. Теперь ему важнее было показать изменения, которые его революция произведет в российском государственном устройстве. Он даже воспользовался новым одноразовым псевдонимом (Ф. Ф. Ивановский), чтобы русская полиция в случае обнаружения опасной рукописи не установила личность автора.
В обоснование коренного изменения российского государственного аппарата в ходе планируемой им революции Ленин ссылался на прозвучавшую единственный раз, но самую радикальную формулировку Карла Маркса, написавшего однажды Людвигу Кугельману[3123], что после народной революции нужно «не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину… а сломать ее». Тем самым Ленин (в духе Людендорфа) поставил уничтожение на место революционного преобразования российского государства, за которое выступали марксисты Юлий Мартов в России и Карл Каутский в Германии, и написал «нигилистическое произведение»[3124]. Оно предусматривало полный «слом» «бюрократически-военной машины» России и ликвидацию ее правящих, тяготеющих к Антанте, классов вместе с «парламентаризмом», который позволил бы им регенерировать, как мечтал Людендорф, обдумывая свою стратегию уничтожения. Планируемые изменения имели целью превратить Россию в марионеточное пролетарское унитарное государство, которое никогда больше не будет представлять военной опасности для немецких победителей. В этой работе Ленин, с виду опираясь на Маркса и Энгельса, легитимировал идею уничтожения навсегда всех российских государственных средств принуждения. После захвата власти он реализовал ее именно в этом смысле при помощи инструментов террора, массового изгнания и массовой ликвидации. О том, что его обещание уничтожить российское государство — не идеологическая риторика, а будет последовательно и непреклонно воплощаться на практике, он в первые месяцы своего правления доверительно поведал нескольким людям. Наркому юстиции в коалиционном правительстве, левому эсеру Исааку Штейнбергу, поинтересовавшемуся, не честнее ли назвать наркомат юстиции комиссариатом общественного уничтожения, он ответил: «Хорошо сказано… именно так и должно быть… но мы не можем сказать это». А другу семьи Георгию Соломону подтвердил: «Мы уничтожаем… „Ломай, бей все, бей и разрушай!“»[3125]
Обещая главным адресатам своей рукописи сломать властные рычаги российского государства и искоренить прозападные правящие классы при помощи репрессивного аппарата «диктатуры пролетариата», «капиталистическое» хозяйство России Ленин в программу уничтожения не включил[3126]. Этой идеологической непоследовательностью, представлявшей сложную дилемму для нескольких поколений интерпретаторов ленинских трудов, он яснее всего продемонстрировал прагматичное отношение к поставленным ему задачам. Противоречие между политико-социальными и экономическими замыслами Ленина безоговорочно вытекало из сути этих задач: немецкий работодатель ждал от него полного уничтожения военной и административной машин и обслуживающих их социальных слоев, но в собственных интересах — как показали рассуждения Людендорфа на заседании Коронного совета 11 сентября — хотел, чтобы хозяйственные структуры остались нетронутыми и продолжали существовать после заключения мира с Россией. Разруха, воцарившаяся в российской экономике в первые же месяцы после переворота и быстро развеявшая надежду ВК на вывоз крайне необходимого сырья и товаров из России, надолго создала конфликтный потенциал в отношениях ВК и советского правительства, который никак не могли устранить ни ожесточенная борьба Ленина с «анархией», ни труды организуемых в России при посредстве ВК штабов высококлассных немецких специалистов-хозяйственников.
В начале четвертой недели сентября закончились последние подпольные литературно-идеологические занятия в жизни Ленина. Тяжелейшие кризисы на западном фронте заставили Людендорфа потребовать, чтобы и он со своими внутрироссийскими вспомогательными войсками сделал наконец «всю работу на востоке». После затишья до середины сентября 20-го числа с исключительно интенсивной артподготовки снова началась Фландрская битва
