Русская литература XIX века, 1850–1870 - [4]

Так, славянофил Самарин вспоминал, что «оба кружка не соглашались почти ни в чём; тем не менее ежедневно сходились, жили между собой дружно и составляли как бы одно общество». После событий Французской революции 1848 г. уже отошедший от западничества Герцен сформулировал это диалектическое единство еще более чётко: «И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно» (курсив автора). Их полемика была интересна большим общественным резонансом, оживившим культурную и литературную жизнь России.

Славянофильство заявило о себе в 1839 г., когда А.С. Хомяков и И.В. Киреевский выступили с программными статьями: Хомяков – «О старом и новом», Киреевский – «В ответ Хомякову». По цензурным соображениям опубликованы они не были, но широко распространялись в списках. К 1845 г. «Москвитянин» Погодина выпустил уже три книжки журнала со статьями славянофильского направления. К этому же времени сложился и славянофильский кружок. Центром этой группы единомышленников стал Хомяков, которого с уважением называли «Ильей Муромцем славянофильства».

Активными участниками этих собраний были братья И. В. и П.В. Киреевские; семья Аксаковых – братья Константин и Иван, их отец – писатель С.Т. Аксаков; публицисты А.И. Кошелев и Ю.Ф. Самарин; ученые-публицисты Ф.В. Чижов и Д.А. Валуев. Славянофилы оставили богатое литературное наследство. Кириевские создавали работы в разных областях; богословии и истории литературы; Хомяков был признанным авторитетом в богословии; К. Аксаков и Валуев занимались русской историей; Кошелев и Самарин – социально-экономическими и политическими проблемами; Чижов – историей искусства. Сохранилось огромное эпистолярное наследство, причём это были не столько частные письма, сколько научные трактаты в жанре письма (появившемся в эпоху классицизма).

Западники считали, что решающую роль в развитии России играло и играет государство. Особое значение для них получала деятельность Петра I, который направил страну по истинному пути развития. В целом западнический взгляд на Россию предполагал буржуазно-демократическую и либерально-просветительскую систему ценностей и идей.

Славянофилы отстаивали самобытность исторического пути и культуры России. Любопытно, что так же, как и западники, славянофилы, точнее «русолюбы» или «русофилы» (они интересовались историей именно русского народа, а не славян вообще), опирались на труды немецких философов, в особенности Шеллинга и Гегеля.

Центральное место в историософии нации отводилось крестьянской общине и православной церкви. В этом двуединстве соединялись социально-экономический и нравственно-религиозный аспекты. Национальный характер объяснялся психологией «мира» или «земли», чуждыми политики. Однако это разделение формировало такое понятие, как социальная совесть, чувство ответственности власти перед народом. Славянофилы выдвинули тезис «Сила власти – царю, сила мнения – народу». Отсюда значение особого совещательного органа, Земского собора и требование свободы слова и печати. Таким же выразителем «мнения» общества была и литература.

Казалось, патриархальная философия должна была приветствоваться властью, будучи близкой «официальной народности». Но эта народность, питаемая русской теократической стихией, духом религиозной свободы, была радикальнее «либерального» западничества. Так, Аксаковы называли царствование Николая I «душевредным деспотизмом, угнетательской системой», а его самого – «фельдфебелем» н «душителем». Чижов подчеркивал инородное происхождение династии «Романовых-Готторпских». Он с горечью отмечал: «Немецкая семья два века безобразничает над народом, а народ терпит». Славянофилы осознали себя частью, «голосом» этого народа. Следуя церковному обычаю, многие русские мужчины снова отпускали бороды. Пророческий протестный характер имело и возвращение к национальному внешнему облику. В историософии 10—20-х годов XX в. «петербургский период», XVIII–XIX вв. русской истории, стал пониматься как краткий этап многовекового пути, направленного таинственным мессианским импульсом.

Славянофилы, таким образом, не стилизовались под прошлое, как литературные «староверы» начала XIX в., а пророчески возвещали будущее, поиск своей дороги, отличной от Запада.

Западники собственного оригинального философского наследия практически не создали, исключая Герцена с его работами «Дилетантизм в науке» (1842–1843) и «Письма об изучении природы» (1844–1845). Более продуктивным оказалось творчество представителей критики и художественной литературы – Белинского и Герцена, также проявивших себя родоначальниками радикально-демократической линии словесности и общественной мысли.

Полемика западников и славянофилов философски завершилась синтезом, достигнутым в концепции Достоевского (1821–1881). Сначала в словах Версилова из романа «Подросток» (1875), а затем и в знаменитой «Пушкинской речи» (1880) «почвенник»

Достоевский доказывал, что национальная самобытность заключается не в противопоставлении Западу, а во «всемирной отзывчивости» русской души, явленной в геиии Пушкина. Он называет его «всечеловеком», универсальной культурной личностью.