Русская литература Серебряного века. Поэтика символизма - [90]
Но если трудно убедительно сказать нечто большее о «прозаизации» внешней формы блоковских произведений, то о прозаизации блоковской поэзии как семантического явления можно высказать все то основное, что об этом надлежит сказать применительно к серебряному веку в целом. В стихи проникает равномерно выписанный сюжет, отстраненный, как в «объективных» жанрах прозы, от личности и судьбы автора. Место «Прекрасной Дамы» занимает «Незнакомка» – уже не лирический идеал, а женщина, в которой сокрыта «пошлость таинственная» (II, 188). В стихотворении «Повесть» это уже «ночных веселий дочь», блудница (II, 163 – 164). Стихотворные сюжеты обретают социальный разворот и приобретают у Блока, подобно Белому, характер новеллистики.
У Белого необходимо отметить ряд таких стихотворных новелл, образовавших циклы «Прежде и теперь» и «Образы», поскольку здесь стилизиция «под прозу» осложнена стилизацией еще одного рода. О первом из названных циклов Т. Хмельницкая пишет, что в его разделе «Прежде» дан набор «изящных, насмешливых, очень картинных стилизаций в духе живописи Сомова, забавно и грациозно, с легким налетом непристойности, изображающих галантные эпизоды французского придворного быта XVIII века. <...> Недаром многие шутливо стилизованные стихи Белый непосредственно посвятил Сомову...»[337]. Синтез по линии «поэзия – живопись» несомненно входит здесь в целевое самозадание Белого, но все же перед нами словесные тексты – причем стихотворные тексты, использующие приемы исторической новеллистики. «Влияние Некрасова и вторжение прозы» подмечаются, впрочем, Т. Хмельницкой применительно ко второй части цикла («Теперь»). Но и эти стихотворения носят отпечаток попыток синтеза в духе жанровой живописи. Словом, в едином цикле произведения вряд ли могут быть стилизованы «в одностороннем порядке» первая половина – под живопись, а вторая – под прозу. И прозаизация, и «словесная живопись» пронизывают весь этот цикл. Подобным образом «дважды стилизованными» можно признать стихотворения «Кентавр», «Игры кентавров», «Битва кентавров» – и др. из цикла «Образы».
Прозаизация поэзии проявляет себя в серебряный век и попытками особого построения книги стихотворений. Символисты предприняли первые попытки в этом направлении, и заявление Блока, что три тома его стихов составляют «роман», весьма показательно в этом смысле. Однако следующее поэтическое поколение пошло гораздо дальше, и у акмеистов Г. Иванова, Н. Гумилева есть интереснейшие попытки эпической «романной» прозаизации стихотворной лирики.
Георгий Иванов издает в 1912 году сборник «поэз» под названием «Отплытие на о. Цитеру». Обращает на себя внимание композиционное построение сборника: открывается он единым эпиграфом, после которого следует, точно перед романом, пролог под названием «Мечтательный пастух». Заканчивается сборник опять же по-романному эпилогом «Я, как моряк прибывший к гавани...». Внутри книги составляющие ее стихотворения разбиты на четыре раздела, имитирующие четыре части романа («Любовное зеркало», «Клавиши природы», «Когда падают листья» и «Солнце Божие»).
Эпичность замысла проявляет себя далее в поразительной хронологической растянутости тематики отдельных стихотворений, из которых составлена эта эксцентрическая композиция. Сюда вместились мотивы от времен античности («На острове Цитере», «Икар» и др.), давшие название всей книге, европейского средневековья («Песня о пирате Оде», «Амур мне играет песни» и др.), ориентальные старинные мотивы («Скакал я на своем коне к тебе, о любовь...», «Люблю – сказал поэт Темире»), – наконец, мотивы современной жизни («Мы вышли из комнаты душной...», «Весенние аккорды» и др.).
Н. Гумилев усматривал в темах стихотворений влияние М. Кузмина, указывал, что «в духе стилизованных пасторалей М. Кузмина» написаны пролог и эпилог»[338]. Критик В. Крейд, в свою очередь, находил в эпилоге «гумилевские интонации»[339]. Верно во всяком случае, что стилизаторство Г. Иванова проявляет себя и в попытках играть чужими стилями, причем игра эта, функции которой неясны, носит эклектический оттенок.
Стилизаторское начало осложняется в книге Г. Иванова, подобно циклу А. Белого «Прежде и теперь», тем, что осуществляется не только синтез поэзии с прозой, но и синтез поэзии и живописи. Дело в том, что «Отплытие на о. Цитеру» – это название картины Антуана Ватто, в серебряный век всем памятной, и автор прямо рассчитывает на весь соответствующий этой картине (и творчеству Ватто как живописца вообще) круг ассоциаций. Г. Иванов пытается создать, таким образом, своего рода «лирический роман в стихах по мотивам сюжета картины Ватто». Дополнительно же проходят в тексте мимолетные стилизации в духе других русских поэтов серебряного века – приятелей и наставников. Вот, например, явное обыгрывание гумилевских интонаций:
Хотя подробное рассмотрение данной проблемы выходит за рамки настоящего раздела, укажем, что стилизаторская стихия вообще разлита в книге Г. Иванова, что непосредственно вытекает из эстетических позиций того кружка, к которому он принадлежал.
