Русская красавица. Напоследок - [25]
— А сбежала чего? — вопреки ожиданиям, Меланья не ощетинилась, а приняла, как должное. — Не печатали?
— Печатали, — на этот раз ответ дается мне уже с большим трудом. Ведь все не объяснишь же!
Не объяснишь, что писать нужно не просто — а в серии конкретных издательств или в темы конкретным частным заказчикам. Причем не книги писать, а проекты, заранее предопределенные стратегией коммерсантов и менеджеров. Не объяснишь, что поначалу кажется, будто с этой системой можно играть в кошки-мышки — дескать, формально соблюду все коммерческие условия — и тему возьму навязываемую, и факты освящу, какие просят, но по сути напишу такую книгу, как хочу. Настоящую, незаказную, честную… Думаешь так, пишешь, выкладываешься, а потом понимаешь, что факты были подтасованы, тема заранее обссчитана, и потому ни малейшим изменениям не подлежит… И тогда, — как ни старайся увильнуть — или выбываешь из игры, или входишь в систему окончательно и пишешь уже не себя, а поверхностные проекты, которые отчего-то кому-то в данный момент коммерчески выгодны. Не объяснишь, что просто так выбыть из игры тоже невозможно — существуют договора и обязательства. И что можно, конечно, ухитриться и хоть раз написать то, что и впрямь чувствуешь, и даже подстроить так, чтоб по халатности этого не заметили, и напечатали… Но после этого нужно не просто «выбывать», убегать нужно. Вербоваться в иностранные легионы и отказываться от всего, с чем раньше привык контактировать. Причем бежишь не героем, а безызвестным, все к чертям бросившим, неудачником. Потому что книгу — даже самую неописуемо сильную, даже самую важную — мало напечатать, ее еще до читателя донести нужно, а доносятся книги тех, кто в раскрутке. А в раскрутке — значит, опять же, под прицелом договоров, обязательств и чьей-то коммерческой выгоды… И в какой-то момент понимаешь, что честнее и чище вообще не писать, а работать на горе разносчиком блокнотов, на котором ни за чьи заблуждения ответственность не лежит, и который никому не обязан нести свет и развлечения…
Всего этого не объяснишь, да и не следует. Кто знает, может, мой опыт — далеко не показателен. Зачем у верящей во что-то девочки отбивать надежды на будущее?
— А дорого? — Меланья переходит на мистический шепот и широко распахивает глаза. Спустя парочку разъяснений, понимаю, о чем она говорит, и смеюсь вполне искренне:
— Да нет, это тебе кто-то голову морочит. На самом деле, мало кто печатается за свой счет, да и нет в этом никакого смысла. Ты ведь реализацией книг не занимаешься? Все равно издательство с налаженной сетью распространения — справиться с распространением лучше, потому приходится доверять издательствам. Обычно происходит примерно так. Автор пишет вещь и выставляет ее на рынок. Заинтересованные издательства предлагают за нее какое-то вознаграждение и какие-то условия сотрудничества. А дальше, автор выбирает, заключается договор, и… Ну, у всех по-разному все потом разумеется. — меня явственно уносит в какие-то нравоучения, и самой от этого нудно. Но Меланья смотрит так зачаровано, что приходится продолжать: — Бывают и другие расклады. Например, какой-то издатель хочет книгу. Не тот случай, когда «хочет и молчит», а тот, когда «хочет, но не может». И тогда он ищет достойного, по его мнению, автора и предлагает написать требуемое. «Наши деньги и обеспечение материалом — ваш писательский труд!» И многие нормальные авторы соглашаются и подписывает договор. Но это — худший вариант. Лучше писать, будучи свободным человеком…
— Ты сбежала от несвободы? — «мальчик с глазами» смотрит по-прежнему очень серьёзно.
Вспоминаю досконально свою ситуацию, недовольно передергиваюсь…
— И от нее, — отвечаю, — Ии от тех людей которые пытались мне ее насаждать… — отвечаю, как загипнотизированная, а потом, наконец, прихожу в себя. Ну что это я тут разоткровенничалась? Кому это нужно?. — А еще от любовника! — опыт показывает, что подобные темы тут же закрывают все предыдущие. — А если честно, так от целых двух… Надоело страдать полумерами…
Последнее сказанула, чтобы уж наверняка заинтриговать и перетащить на земные темы. К счастью, в этот момент нас нашли несколько новых человек из группы, и мы переключились на знакомство. С новыми дровами и своими темами разговоров. «К счастью», — потому что на самом деле сочинить хоть какую-то правдоподобную историю о своем бегстве, я была сейчас совершенно не способна.
Чтобы не возвращаться к скользкой теме, завожу новые. Слушают с большим интересом. Кстати, больше всех проникся Алишерка. Я немного переживаю. С одной стороны, в его возрасте и при его положении так и положено. Все младшие братья — бунтари, если сестры — педагоги. С другой — как-то страшновато одним неосторожным словом сбить юношу с толку…
Собственно, речь зашла об автостопе, и Алишерку ужасно порадовали познания. Он сам ни раз ходил по трассе, всю жизнь крепко получал за это от сестры. Меланья слушала меня с явным неудовольствием. А зря. Ведь — только хорошее. Я ведь — только то, что на поднятие духа настраивает…
А вот «мальчик с глазами» — я видела — слушал и впитывал. И я охотно откровенничала пол вечера, понимая, что он изучает меня по таким рассказам, и что я не в праве ставить стенку… Кроме того, нужно же было защитить Алишера, который уже подхватил ему и которого ребята из группы уже обвиняли в нечестности:
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
Мужчины, отправляясь в командировку, помните: те, кого вы оставили дома, времени даром не теряют. Так произошло и с бывшей журналисткой, а ныне частным детективом Катериной Кроль. Обидевшись на своего возлюбленного и компаньона Георгия, уехавшего в командировку и не взявшего ее с собой, Катерина не раздумывая берется за запутанное дело. В городе стали пропадать престижные иномарки. Милиция бессильна, бизнесмены и предприниматели в панике – кто будет следующим, кто на месте своей милой сердцу, дорогостоящей игрушки обнаружит лишь визитную карточку с двумя словами: "Дети Деточкина"?.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
Третья книга цикла "Русская красавица". Для лучшего понимания образов лучше читать после "Антологии смерти" и "Кабаре", но можно и отдельно.Тот, кто побывал одной ногой на том свете, воспринимает жизнь острее и глубже остальных. Сонечка побывала. При всей своей безбашенности и показной поверхности она уже не может плыть по течению и криком кричит от сложившейся сумятицы, которая раньше показалась бы обычным "милым приключением с сексуальным уклоном".Но бывают игры, из которых не так-то легко выйти. Особенно если ты умудрилась перетянуть на себя судьбу подруги, которой попытка "порвать" с людьми, затеявшими "весь этот цирк", стоила жизни.
Психологическая драма, первая из четырех книг цикла «Русская красавица». Странное время — стыки веков. Странное ремесло — писать о том, как погибли яркие личности прошлого междувечья. Марина Бесфамильная — главная героиня повести — пишет и внезапно понимает, что реальность меняется под воздействием её строк.Книга сложная, изящная, очень многослойная, хорошо и нервно написанная. Скажем так: если и не серьезная литература в полной мере, то уж серьезная беллетристика — на все сто.Очень много узнаваемых персонажей.
Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию.