Русская красавица. Анатомия текста - [31]
— Я не знаю, любим мы друг друга, или это просто сейчас так кажется, — шептал Боренька, прижимая меня к себе. — Не знаю, за что и во имя чего все это на нас обрушилось. Но я прошу тебя, не уходи сейчас. Этот вечер, вся эта мистика, этот сумасшедший настрой — может, не повторятся никогда… Ими нельзя пренебрегать.
Я улыбалась и кивала в знак согласия. В мире внезапно наступила весна и меня это радовало.
Я позвонила Павлику и первый раз в жизни подло соврала ему, сказав, что поеду навестить отца в пригород…
Много позже мы с Боренькой курили, взобравшись с ногами на подоконник. Дженис Джоплин, разрывающая мембраны колонок, говорила все за нас. Меня слегка трясло от пережитых чувств. Я знала, что подобные волнения смертельно опасны мне, но была благодарна жизни за то, что она меня ими балует…
— Ты не думай, — внезапно спустился на землю Боренька. — Это вовсе не норма для меня. Не очередное приключение… Никогда такого не было, чтобы вот только познакомились и сроднились… Я обычно дикий. Долго очень принюхиваюсь…
— Я знаю, — я действительно как-то сразу, с первого же объятия знала, кто он, и что для меня значит его появление. — У меня такое чувство, что …
Я запнулась, потому что не хватило слов. Засмеялась этой вдруг обнаружившейся, такой непривычной для меня словесной немощи. Как хорошо… Как хорошо, когда происходят такие встречи и такие чувства. Полностью взаимные, нежданные, безусловные… И, главное, случившиеся сами собой, по велению судьбы, а не подстроенные кем-то из их участников. Я была так рада, что в мире еще существуют самостоятельно случающиеся приключения, что забыла про все на свете…
Чтобы не скатиться до банальщины, пытаться выразить словами то, что ими не описуемо, мы сразу перешли на другие темы.
— Говорят, у Джоплин был подобный случай. — задумчиво произнес Боренька, — Она сидела в ресторане и в раздражении оглядывала окружающих. Она была совершенно одна — как всегда, в целом свете, всегда, за исключением тех моментов, когда выходила на сцену и разделяла себя с публикой — совершенно одна, хотя и в окружении множества любезных доброжелателей… Они видели в ней могущественную рок-звезду, преклонялись перед ее заработками (она была первой женщиной, получавшей за концерт такие сумасшедшие деньги), торчали на ее песнях, но абсолютно не знали, что она на самом деле из себя представляет. А Дженис всем доверяла. Говорила что-то смешное, вроде: «Я им верила. В смысле, я бы не стала давать им деньги, но я по крайней мере разговаривала с ними открыто…» Верила и оттого страшно страдала. Потому как люди потихоньку съедали ее. Они говорили с ней одну минуту, а через два дня журналы уже печатали — о чем, и почему Дженис хотела держать это в секрете… Так вот однажды, дойдя уже до ручки от такого окружения, ужиная в ресторане, Дженис попросила привести к ней первого встречного симпатичного парня, не объясняя, кто она такая. Она всегда хотела полной свободы, и вот теперь мечтала о свободе от самой себя. Парня привели, он тут же узнал ее и приложил руки к груди в знак признательности. Это был тогда еще молодой и никому не известный Эрик Клэптон… Так и с нами. Я загадал на первую встречную, хотел подарить студии, а вызвал — тебя. Ту, что не для всех, а для меня одного…
/Покинутая женщина/ Устанет от ожидания / И может обезуметь / В минуты одиночества / — спела нам Дженис, оправдывая свое последующее самоубийство. Говорят, она намеренно вколола себе большую дозу героина. Еще говорят, что когда-то в молодости в одном маленьком техасском городке она отдалась всем игрокам футбольной команды в честь их победы. Она носила безумные наряды, огромные шляпы, вплетала в волосы розовые перья… И кровоточила песнями.
«Выдох поколения бунтарей», — так называли сумасбродную Дженис, поющую совершенно не по правилам, противореча всем законам вокала, не голосом, поставленным и благозвучным, а чувствами… оголенными нервами…
Тема сменилась. Я сильнее прижалась к Бореньке, чтоб тоска не пролазила в сердце. Пронзительные блюзы Дженис Джоплин всегда делали меня ненормальною…
— Гребенщиков на одном концерте рассказывал, как они с писательницей Толстой пытались найти русский эквивалент английскому слову «блюз». И нашлось такое слово. «Скорбец», — называется. И, ты знаешь, мне сейчас вдруг показалось… то есть я надеюсь, что это просто моя фантазия, но все-таки страшно стало… показалось, что это — наше слово. О нас. Понимаешь?
И это тоже оказалось близко, и это тоже оказалось общим ощущением. И мы, как герои мультфильма про котенка Гава, предлагали друг другу «бояться вместе»…
— Ты куда улетела, Сонычко? — Боренька несколько раз провел ладонью перед моими глазами. — Расстеклите взгляд, девушка. О чем истерика? Ты обиделась, что ль? Повторяю, не нужен мне никто, кроме Сэмушки, да и не возьмет меня никто другой, с моими-то сумашедшими идеями. А Сэм их понимает. Они ему родные, потому что почти что вместе когда-то делались… Вот если с ним окончательно не срастется, тогда будем искать кого-нибудь постороннего.
Я знала, что не срастется. Просто Бореньке пока не говорила, чтоб не расстраивать. Сэм недавно обмолвился, что встретил девушку. Это, конечно, совсем не наше дело, но то не обыкновенная девушка, а «существо с потрясающими вокальными данными». Скорее всего, он захочет взять ее в вокалистки группы. Боренька бы не возражал, если б это само собой не влекло смену репертуара — Борькины песни для женского вокала совсем не годятся. А за свои песни ББ всегда готов был стеной стоять. Не позволит он их из альбома выкидывать. И обычным соло-гитаристом в группе с чужим репертуаром тоже быть не захочет. А Сэм обязательно его попросит об этом. Вот тогда мне и пригодится визитка Лилии, желающей спонсировать что-то связанное с покойной Бесфамильной…
…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.
Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.
Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.
Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…
В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…
За молодой писательницей Владой, дочерью бизнесмена, погибшего при загадочных обстоятельствах, охотятся преступники… Это могло бы стать запуганной детективной историей, однако стало — историей любви, страстной, неистовой, преодолевающей на своем пути любые преграды. Историей любви женщины, которой не на кого рассчитывать в этом мире, — и мужчины, который готов снова и снова рисковать собственной жизнью ради возлюбленной. Книга издана на русском и на украинском языках. Во втором случае под названием "Аморе".
Что может быть хуже, чем быть 39-летней одинокой женщиной? Это быть 39-летней РАЗВЕДЕННОЙ женщиной… Настоящая фанатка постоянного личного роста, рассчитывающая всегда только на себя, Дейзи Доули… разводится! Брак, который был спасением от тоски любовных переживаний, от контактов с надоевшими друзьями-неудачниками, от одиноких субботних ночей, внезапно лопнул. Добро пожаловать, Дейзи, в Мир ожидания и обретения новой любви! Книга Анны Пастернак — блистательное продолжение популярнейших «Дневник Бриджит Джонс» и «Секс в большом городе».
Знакомьтесь, Рик Гутьеррес по прозвищу Кошачий король. У него есть свой канал на youtube, где он выкладывает смешные видео с котиками. В день шестнадцатилетия Рика бросает девушка, и он вдруг понимает, что в реальной жизни он вовсе не король, а самый обыкновенный парень, который не любит покидать свою комнату и обожает сериалы и видеоигры. Рик решает во что бы то ни стало изменить свою жизнь и записывается на уроки сальсы. Где встречает очаровательную пуэрториканку Ану и влюбляется по уши. Рик приглашает ее отправиться на Кубу, чтобы поучиться танцевать сальсу и поучаствовать в конкурсе.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Четвёртая, заключительная книга цикла "Русская красавица". Читать нужно только после книги "Русская красавица. Анатомия текста"."Весь мир — театр, а люди в нем — актеры!" — мысль привычна и потому редко анализируема. А зря! Присмотритесь, не похожи ли вы на кого-то из известных исторических личностей? А теперь сравните некоторые факты своей биографии с судьбой этого "двойника". То-то и оно! Количество пьес, разыгрываемых в мире-театре, — ограниченно, и большинство из нас живет "событие в событие" по неоднократно отыгранному сценарию.
Психологическая драма, первая из четырех книг цикла «Русская красавица». Странное время — стыки веков. Странное ремесло — писать о том, как погибли яркие личности прошлого междувечья. Марина Бесфамильная — главная героиня повести — пишет и внезапно понимает, что реальность меняется под воздействием её строк.Книга сложная, изящная, очень многослойная, хорошо и нервно написанная. Скажем так: если и не серьезная литература в полной мере, то уж серьезная беллетристика — на все сто.Очень много узнаваемых персонажей.
Вторая книга цикла "Русская красавица". Продолжение "Антологии смерти".Не стоит проверять мир на прочность — он может не выдержать. Увы, ни один настоящий поэт так не считает: живут на износ, полагая важным, чтобы было "до грамма встречено все, что вечностью предназначено…". Они не прячутся, принимая на себя все невозможное, и потому судьбы их горше, а память о них крепче…Кабаре — это праздник? Иногда. Но часто — трагедия. Неудачи мало чему учат героиню романа Марину Бесфамильную. Чудом вырвавшись из одной аферы, она спасается бегством и попадает… в другую, ничуть не менее пикантную ситуацию.