Русская книга о Марке Шагале. Том 2 - [3]

Аполлон (СПб.). 1913. № 1. Январь. С. 40–41.

15. Э.П. [Эттингер П]. Из статьи «Письмо из Парижа. Салоны. “Les Independants”»

[Апрель 1913 г.]

<…> «Независимые» по-прежнему разбили свою боевую палатку на берегу Сены. Но нет больше прежнего, юного задора; бывшие дикари и отщепенцы превратились в солидных граждан, отвоевав себе право на общественное признание. <…> [Кубизм] имеет много новых адептов, особенно между иностранцами, которые всегда падки на крайности. Из них отмечу нашего соотечественника Шагала, который рядом с талантливыми рисунками, в стиле лубков, выставил кровавую кубистическую неразбериху¹⁶. <…>

Аполлон (СПб.). 1913. № 6. Апрель. С. 69–70.

16. А. Луначарский. Из статьи «По выставкам (Письмо из Парижа)»

[Апрель 1913 г.]

<…> Скажу несколько слов о наших соотечественниках, которые являются чуть не доминирующим (количественно) элементом в Салоне независимых. <…>

Претенциозным кривляньем и какой-то болезнью вкуса веет и от работ Шагала. <…>

Киевская мысль. 1913. № 109. 21 апреля.

Перепеч.: Луначарский 1967. Т. 1. С. 154–161; Луначарский 1982. Т. 1. С. 201–208.

17. А. Луначарский. Из статьи «Тридцатый Салон независимых артистов»

[Март 1914 г.]

Печальнее всего, когда отчет о новой выставке приходится начинать привычными словами: нынешний Салон – серый и заурядный. Поэтому я испытываю истинное удовольствие, что о Салоне Независимых нынешнего года мне придется сказать как раз обратное: Салон на редкость интересный, затмевающий не только прошлогодний, но и последний Осенний Салон.

Множество оригинальных работ. <…>

Из русских отмечу еще Шагала, полуинфантилиста, деформатора-фантаста, не лишенного силы воображения и известной острой оригинальности¹⁷. <…>

Киевская мысль. 1914. № 65. 6 марта.

Перепеч.: Луначарский 1967. Т. 1. С. 213–218; Луначарский 1982. Т. 1. С. 254–259.

18. Силларт [Я. Тугендхольд]. Из статьи «Салон «Независимых»

[Май 1914 г.]

<…> Очень интересны работы русского художника Шагала. Он любит русскую лубочную живопись, наивность ее композиции, дикость и сумбурность пьяной жизни крестьян в глухих деревнях Литвы. На фоне игрушечных избушек и диковинно-несуразных сцен деревенского быта выступает громадная фигура мужика, пиликающего в пьяном отчаянии на скрипке. В эту фигуру Шагал умеет вложить какое-то высшее, символическое значение, она говорит яснее и выразительнее длинных повестей о мертвой скуке и тоске, о беспросветности и забитости мужицкого существования. Шагал глубоко чувствует мистику быта, жуткие стороны народной жизни. Бесшабашность его композиции великолепно сопровождается задорно-ярким, кустарно-цветистым колоритом, достигающим порою большой силы внушения. Как колорист, он занимает особое место в Салоне Независимых, и его влияние на молодых начинает сказываться заметным образом. Но то, что делает его живопись особенно ценной для нас, это наличность психологического обоснования ее. У Шагала есть свой мир, он дает нам правду, проливающую оригинальный свет на действительность. Наивно-живое чувство жизни стало очень редким в наше время бездушного формализма, когда искусство превращается в математику. Посмотреть только на соседей Шагала, в том же Салоне Независимых, на всевозможные «Soleils Simultanés»[1], «Prisme electrique»[2] и прочую механику – холод пробирает душу. Вот почему художник, у которого действительно есть что-то новое и задушевное о чем поведать миру, – а таким является Шагал, – бесконечно дорог нам. <…>

Аполлон (Пг.). 1914. Май. № 5. С. 32–33.

Перепеч.: Chagall Paris 1995. P. 241–242 (пер. на фр.); Каменский 2005. С. 266 (в сокр.).

19. Контракт между Ш. Мальпелем и Шагалом

30 апреля 1914 г.

Между нижеподписавшимися

Шарлем Мальпелем¹⁸, проживающим в Париже, рю де Клиши № 26, с одной стороны, и господином Шагалом, художником, живописцем, проживающим в Париже, пассаж де Данциг, с другой стороны.

Договорено о нижеследующем:

Г-н Шагал соглашается предоставить г-ну Мальпелю, согласному на это, все свои произведения на полтора года, и эта договоренность возобновляется в порядке молчаливого соглашения, при отсутствии предупреждения о расторжении от какой-либо из сторон, отправленного заказным письмом за три месяца до истечения первого срока. Следовательно, г-н Шагал не имеет права продавать или дарить никакую свою работу, кроме как по соглашению и с согласия г-на Мальпеля.

В обмен на это г-н Мальпель соглашается обеспечить г-ну Шагалу ежемесячное вознаграждение в размере двухсот пятидесяти франков, что соответствует шести полотнам размером более 15 и менее 31 дюймов каждое (полотна больших размеров считаются каждое за два), а также рисункам и акварелям, относящимся к определенным полотнам.

Выплата ежемесячных вознаграждений будет начата после предоставления полотен и будет осуществляться путем выписки чека Банк де Пари.

Существующие в настоящее время полотна г-на Шагала будут показаны г-ну Мальпелю по их возвращении в Париж, и г-н Мальпель будет иметь право выбирать из них по собственному усмотрению. Оплата за эти полотна будет основываться на вышеупомянутом ежемесячном вознаграждении.

Г-н Мальпель не может влиять на г-на Шагала в том, что касается художественного устремления и развития. Между ними уже было договорено, что г-н Шагал доверяет вкусам г-на Мальпеля, которые он знает и одобряет.