Русская инфинитивная поэзия XVIII–XX веков. Антология - [11]

Шрифт
Интервал

глядеть, мечтать (ИС 5)

Любовь, охотничьи попойки – Все в будущем, а ныне – скорбь, И вскакивать на жесткой койке Чуть свет, под барабанов дробь (ИФ 1);

Удивленно Заглянуть, Полусонно Воздохнуть (ИС 2).

Основным типом связи между ИФ является их сочинительное нанизывание, союзное или бессоюзное (через запятую, а иногда и точку), в качестве однородных членов предложения или периода[22]. Иногда такие серии достигают огромной длины; так, «Модное остроумие» Державина (1776; № 7) содержит 25, а «Спекулянт» Волошина (1919; № 158) – 29 инфинитивов.

В цельные серии их сводит либо, в случае абсолютных инфинитивов, ничем не прерванное[23] сочинение, либо, в случае зависимых инфинитивов, их подчинение одному и тому же управляющему слову. Но тексты, как правило, содержат и ИФ, непосредственно не связанные и не соседствующие друг с другом. Такие сочетания показываются знаком «+», причем повторные обозначения ИС и ИФ опускаются, а сочетание серии инфинитивов с отдельным инфинитивом может описываться как составная серия, т. е. вместо ИС 3 + ИФ 1 можно писать ИС 3+1. Например,

И снова грудь больная дышит смело. Работать! Жить! Ведь жизнь так коротка, Так коротка, а в ней так много дела! Ужели же не суждено облечь Ей в образы задуманное ею? (ИФ 2+1 или ИС 2+1);

Его любить никто не захотел, Никто не мог его возненавидеть. Неузнанным пребыть – его удел, – Не действовать, не жить, а только видеть (ИС 1+1+4);

Она, прекрасная, отмечена была Рукой сознательной для бытия иного: Зажечься и гореть, – блестя, сгореть дотла, – И в помыслах людей теплом зажечься снова <…> Ей нужен долгий путь, ей надо исказиться <…> Как было ей дано, погибшей, осветиться! <…> Скорее, господи, скорей войди в меня – И дай мне почернеть, иссохнуть (ИС 4+1+1+2).

Однородность (или дистантное соседство) – не единственный синтаксический способ образования ИС. Наряду с паратаксисом в ИП применяется гипотаксис – подчинительная связь, обозначаемая знаком дефиса «-» и создающая так называемые двухэтажные конструкции. Это могут быть конструкции с непосредственным подчинением одного инфинитива другому, типа

Отвыкнуть ждать, забыть надежды сладость И молодость губить в деревне, взаперти… (ИС 3-1);

Не много разуметь, о многом говорить ; Быть дерзку, но уметь продерзостями льстить (ИС 4-1)

Но нередки и случаи подчинения инфинитиву целого оборота (обычно – придаточного предложения), в составе которого на каком-то уровне имеется еще один инфинитив, таким образом подчиненный первому, но не прямо, а опосредованно), типа:

Тот узел рассекать, что развязать не знаем (ИФ 1-1);

Все делать начинав, не сделать ничего (ИФ 1-1);

Ах! лучше по лесам скитаться, С лапландцами в снегу валяться И плавать в лодке по морям, Чем быть плаксивым Селадоном, Твердить увы печальным тоном И ввек служить потехой вам! (ИС 3-3);

<…> чтоб тщетно не терзаться, Спокойно жить, бесплодно не страдать – Не надобно прекрасным увлекаться (ИС 1-3).

Заметим, что в последнем примере ИФ 1, управляющий другими (не надобно… увлекаться), ставится в нашем формульном описании не в порядке появления в тексте (т. е. не в конце серии), а перед знаком подчинения «-», а три ИФ, которые зависят от него (чтоб… терзаться… жить… страдать) ставятся после знака подчинения[24].

От одного управляющего ИФ могут по отдельности зависеть два или более ИФ, и такое раздельное подчинение обозначается знаком «/»:

Согласен я: чтоб тщетно не терзаться, Спокойно жить, бесплодно не страдать – Не надобно прекрасным увлекаться, Когда нельзя прекрасным обладать (ИС 1-3/1);

Вставать, чтоб целый день провесть наедине <…> Считать года потерянными днями, Не видеть пред собой ни цели, ни пути, Отвыкнуть ждать, забыть надежды сладость И молодость губить в деревне, взаперти… (ИС 6-1/1).

Уровней подчинения может быть и больше двух, ср. случай инфинитивной трехэтажности:

Преодолеть наречье курдов; Хотеть нелепостей, абсурдов, Чего угодно, чтоб уметь По-настоящему хотеть ! (ИС 2-(1-1)). [25]

О! если б ты могла понять, Какое горькое томленье <…> Все знать, все чувствовать, все видеть, Стараться все возненавидеть И все на свете презирать! (ИС 1-(4-2) или ИС 1-(5-1)).

Особый вид синтаксической связи между ИФ – их «дефиниционное», так сказать, «словарное» приравнивание, обозначаемое знаком «=»:

Любить – идти, – не смолкнул гром, Топтать тоску, не знать ботинок, Пугать ежей, платить добром За зло брусники с паутиной (ИС 1=5).

Наряду с глаголом-связкой (обычно опускаемым), приравнивательную роль могут играть и другие языковые средства (в частности глаголы типа значит, являет, составляет…), а также различные сравнительные и подобные им обороты. Ср.:

Когда б родиться в свет и жить Лишь значило: пойти в далекий путь без цели, Искать безвестного, с надеждой не найтить (ИС 2=3);

Что в море купаться, то Данта читать (ИФ 1=1);

И только осталось твое озаренное имя. Как хлебом питаться им – жадную душу кормить (ИФ 1=1);

О России петь – что стремиться в храм По лесным горам, полевым коврам… О России петь – что весну встречать, Что невесту ждать, что утешить мать… О России петь – что тоску забыть, Что Любовь


Еще от автора Александр Константинович Жолковский
Единый принцип и другие виньетки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Напрасные совершенства и другие виньетки

Знаменитый российско-американский филолог Александр Жолковский в книге “Напрасные совершенства” разбирает свою жизнь – с помощью тех же приемов, которые раньше применял к анализу чужих сочинений. Та же беспощадная доброта, самолюбование и самоедство, блеск и риск. Борис Пастернак, Эрнест Хемингуэй, Дмитрий Шостакович, Лев Гумилев, Александр Кушнер, Сергей Гандлевский, Михаил Гаспаров, Юрий Щеглов и многие другие – собеседники автора и герои его воспоминаний, восторженных, циничных и всегда безупречно изложенных.


Осторожно, треножник!

Книга статей, эссе, виньеток и других опытов в прозе известного филолога и писателя, профессора Университета Южной Калифорнии Александра Жолковского, родившегося в 1937 году в Москве, живущего в Санта-Монике и регулярно бывающего в России, посвящена не строго литературоведческим, а, так сказать, окололитературным темам: о редакторах, критиках, коллегах; о писателях как личностях и культурных феноменах; о русском языке и русской словесности (иногда – на фоне иностранных) как о носителях характерных мифов; о связанных с этим проблемах филологии, в частности: о трудностях перевода, а иногда и о собственно текстах – прозе, стихах, анекдотах, фильмах, – но все в том же свободном ключе и под общим лозунгом «наводки на резкость».


Звезды и немного нервно

Книга невымышленной прозы известного филолога, профессора Университета Южной Калифорнии Александра Жолковского, родившегося в 1937 году в Москве, живущего в Санта-Монике и регулярно бывающего в России, состоит из полутора сотен мемуарных мини-новелл о встречах с замечательными в том или ином отношении людьми и явлениями культуры. Сочетание отстраненно-иронического взгляда на пережитое с добросовестным отчетом о собственном в нем участии и обостренным вниманием к словесной стороне событий делают эту книгу уникальным явлением современной интеллектуальной прозы.


НРЗБ

Книга прозы «НРЗБ» известного филолога, профессора Университета Южной Калифорнии Александра Жолковского, живущего в Санта-Монике и регулярно бывающего в России, состоит из вымышленных рассказов.


Эросипед и другие виньетки

Книга невымышленной прозы известного филолога, профессора Университета Южной Калифорнии Александра Жолковского, живущего в Санта-Монике и регулярно бывающего в России, состоит из множества мемуарных мини-новелл (и нескольких эссе) об эпизодах, относящихся к разным полосам его жизни, — о детстве в эвакуации, школьных годах и учебе в МГУ на заре оттепели, о семиотическом и диссидентском энтузиазме 60-х−70-х годов, об эмигрантском опыте 80-х и постсоветских контактах последних полутора десятилетий. Не щадя себя и других, автор с юмором, иногда едким, рассказывает о великих современниках, видных коллегах и рядовых знакомых, о красноречивых мелочах частной, профессиональной и общественной жизни и о врезавшихся в память словесных перлах.Книга, в изящной и непринужденной форме набрасывающая портрет уходящей эпохи, обращена к широкому кругу образованных читателей с гуманитарными интересами.


Рекомендуем почитать
Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Словенская литература

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.


«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века

«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.


Сто русских литераторов. Том третий

Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».


Вещунья, свидетельница, плакальщица

Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.


Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.


Самоубийство как культурный институт

Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.


Языки современной поэзии

В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.


Другая история. «Периферийная» советская наука о древности

Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.