Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений - [55]

.

16 апреля епископ Сергий подал письменное требование о прекращении евхаристического и канонического общения с Карловацким Синодом, а также об осуждении деятельности последнего. В ответ митрополит Иосиф 18 апреля написал пространное письмо, в котором фактически уклонился от официального осуждения Архиерейского Синода РПЦЗ. Он заявил, что Сербская Церковь всегда признавала единственной и законной церковной структурой в России лишь Русскую Православную Церковь во главе с патриархом Тихоном, а духовенство Зарубежной Церкви приняла под свое покровительство, «исходя из великой любви к Русской Церкви и Русскому народу и с целью сохранения их национального сознания и их церковных обычаев и в то время, когда эти бежавшие русские архиереи и священство были составной частью Русской иерархии, которая была в состоянии гонения». Далее владыка Иосиф писал, что в связи с нормализацией церковной жизни в России Сербская Церковь готова прервать общение с незаконными с точки зрения канонов церковными фракциями, но фактически обошел вопрос об осуждении всего Архиерейского Синода[465]. Такой ответ, естественно, не устроил епископа Сергия.

Русская делегация была также принята 21 апреля маршалом И.-Б. Тито. В ходе беседы с ним епископ Сергий выразил сожаление, «что иерархи Сербской церкви недопонимают или просто не хотят принять ситуацию „знамения времени“. Их реакционность перерастает дозволенный церковными традициями консерватизм клерикалов». Маршал согласился, заявив, что он обо всем знает и тоже сожалеет, отметив при этом, «что как Русская, так и Сербская церкви сделали очень много для своих народов во время этой войны, особенно в лице своих руководителей – патриархов и пастырей, и выразил надежду, что неровности сгладятся и Сербская церковь, имеющая во главе такого великого патриота, каким является томящийся в неволе патриарх Гавриил, подобно Русской церкви, выйдет на правильный путь служения своему народу»[466].

13 апреля, в соответствии с данными епископу Сергию полномочиями, причт и общины двух русских храмов сербской столицы (Свято-Троицкого и Иверского) были приняты в каноническое и евхаристическое общение с Московской Патриархией. В связи с этим митрополит Иосиф поставил перед делегацией вопрос о предоставлении Сербской Церкви в столице СССР храма и жилого помещения для 2–3 священников, ссылаясь на то, что до революции в Москве было сербское подворье. Проблема передачи находившейся на территории отошедшего к Советскому Союзу Закарпатья Мукачевской епархии Московскому Патриархату в ходе визита делегации решена не была, но эта поездка подготовила принятие в октябре 1945 г. соответствующего решения Синода Сербской Церкви[467].

Значительная часть сербских иерархов была в целом разочарована пребыванием русской делегации в Белграде. Вместо ожидаемой поддержки они столкнулись с некоторыми невыполнимыми требованиями и поучениями. Епископ Сергий повел себя нетактично и категорично отказался содействовать урегулированию отношений между руководством Сербской Церкви и правительством, о чем его просили члены Синода[468].

Таким образом, далеко не все поставленные в Москве перед поездкой цели были достигнуты. В своем итоговом отчете Г. Г. Карпову от 28 апреля 1945 г. епископ Сергий писал: «Народ и духовенство нас везде торжественно приветствовали. Епископат Сербской церкви в большинстве реакционный… Мне очень грустно констатировать свое бессилие в выполнении задания Московской патриархии и Вашего. Я их не смог выполнить точно по отношению к эмигрантской иерархии. Я столкнулся с организованным сопротивлением Синода Сербской церкви в целом, при абсолютной „диктатуре“ митр. Иосифа»[469].

30 апреля уполномоченный Г. Г. Карпов направил И. В. Сталину и Л. П. Берии докладную записку о результатах поездки церковной делегации в Югославию и предложение предоставить один из недействующих храмов Москвы Синоду Сербской Церкви при условии выполнения им требования патриарха Алексия осудить карловчан[470].

Храм св. ап. Иоанна Богослова в Белой Церкви.

Следует отметить, что требуемый разрыв евхаристического общения с Русской Православной Церковью за границей Сербская Церковь совершила лишь условно, с оговорками, которые впоследствии позволяли сербским иерархам сослужить с архиереями РПЦЗ[471].

Протоиерей Владимир Родзянко 3 февраля 1979 г. писал секретарю Синодальной канцелярии РПЦЗ о. Георгию Граббе:

«Сербская Церковь, в частности святейший патриарх Варнава и мой епископ Ириней (передавший мне весь свой архив по этому вопросу и не раз со мной беседовавший на эту тему) – сознательно и убежденно не прерывали евхаристического общения ни с одной частью Русской Церкви, как в самой России, так и заграницей. Как Вам известно, и сейчас Сербская Церковь, несмотря на разные попытки заставить ее изменить свою позицию, не считает Русскую Зарубежную Церковь „раскольничьей“, а Русскую Церковь в России „падшей“»[472].

29 июля 1945 г. патриарх Алексий написал послание митрополиту Иосифу, в котором приглашал представителя Сербской Церкви епископа Владимира (Раича) прибыть в Москву для обсуждения подробностей перехода Мукачевско-Пряшевской епархии в юрисдикцию Русской Церкви