Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений - [50]
Репрессии русских эмигрантов в значительной степени коснулись духовенства. Так, например, настоятель храма Пресвятой Троицы в Белграде протоиерей Владислав Неклюдов в июне 1949 г. писал в Москву Л. Н. Парийскому: «11 мая в Сараеве арестован русский протоиерей, настоятель находящейся в ведении о. Иоанна Сокаля, как благочинного, русской церкви. Ему, кажется, пришла виза на въезд в СССР, и он, получив из посольства в Белграде вызов, пошел доставать разрешение. Теперь мы, как „иностранцы“, не можем передвигаться без специальных в каждом случае разрешений. Когда он, заполняя бланк, написал, что едет по вызову посольства СССР, это вызвало неудовольствие. Вечером к нему пришли, произвели тщательный обыск, взяли пишущую машинку, радиоприемник, фотоаппарат и… всю наличность церковной кассы, а также, конечно, и его самого и посадили в узилище, где он безвестно пребывает и по сей день. Имя его – о. Алексей Крыжко»[420].
Вместе с о. Алексием Федоровичем Крыжко были арестованы девять его прихожан[421]. В августе 1949 г. по обвинению в намерении просить посольство СССР ходатайствовать перед югославскими властями за невинно арестованных в Сараево (о. А. Крыжко и его прихожан) был схвачен протоиерей Владислав Неклюдов. По свидетельству о. Иоанна Сокаля, высказанному в письме митрополиту Крутицкому и Коломенскому Николаю (Ярушевичу), «эта просьба квалифицируется как шпионаж, и за это подвергаются оба большой опасности»[422].
В начале декабря 1949 г. в Сараево состоялся громкий показательный судебный процесс над «бывшими белогвардейцами – советскими гражданами, завербованными советской разведкой». На нем 11 человек, в том числе два священника, без всяких оснований обвинялись как агенты немецкого гестапо, контрреволюционеры, враги социализма и в то же время члены советской «шпионско-диверсионной группы»[423].
В результате югославский народный суд приговорил о. Алексия по обвинению в шпионской деятельности к 11,5 годам заключения, а его прихожан – к срокам от 3 до 20 лет. Сидевший вместе с пастырем в тюрьме священник Владимир Родзянко 1 января 1952 г. написал святейшему патриарху Алексию, что о. А. Крыжко просил передать первосвятителю и в его лице всей Русской Церкви: «Скажите там, что все клевета, и никогда я никаким шпионом не был, а только лишь хотел быть верным своей церкви, пастве и родине»[424]. Русская церковь в Сараево была закрыта вскоре после судебного процесса, а ее имущество передано сербским церковным властям, оказался уничтожен и русский участок на военном кладбище города[425].
Только после восстановления дипломатических отношений СССР и Югославии – в январе 1956 г., прошедший через пять тюрем и два лагеря, в том числе каторжные работы в каменоломнях на Голом острове в Адриатическом море, протоиерей А. Крыжко после официального запроса советского посольства был освобожден. 12 января он вместе с группой других бывших заключенных выехал через Венгрию в Советский Союз. Отец Алексий поселился в Ленинграде, служил в разных храмах и скончался в Северной столице 26 июля 1974 г.[426]
Протоиерей В. Неклюдов не дождался обвинительного приговора, и по утверждению югославских властей, в одиночной тюремной камере «лишил себя жизни»[427]. Об этой смерти о. Иоанн Сокаль так сообщил 9 декабря 1949 г. в письме митрополиту Николаю (Ярушевичу): «В ночь с 29 на 30 ноября погиб о. Владислав. Это случилось накануне суда над ним в Сараево, куда его и переслали из белградской тюрьмы… погиб исключительно благодаря своей честности и доверчивости. Понятно, что такого человека они и не допустили до суда. Он был храбрый, мужественный и бесстрашный; беззаветно любил Родину и преданным ей остался до конца. Его совесть была чиста, и потому он не боялся смерти»[428]. Немного позднее – 28 января 1950 г., о. Иоанн в беседе с работниками Совета по делам Русской православной церкви прямо сообщил, что о. Владислава Неклюдова «повесили в тюрьме»[429].
Высокого мнения об о. Владиславе был и священник Владимир Родзянко, сам приговоренный в 1949 г. к 8 годам исправительных работ за «превышение дозволенной религиозной пропаганды» (ему также «припомнили» и отказ вступать в прокоммунистический сербский Союз священников, против которого о. Владимир повел борьбу)[430]. После двух лет заключения в тюрьме и лагере о. Владимир в 1951 г., благодаря вмешательству архиепископа Кентерберийского, был освобожден и вместе с семьей выехал из Югославии во Францию, а затем – в Великобританию (позднее, после принятия монашеского пострига с именем Василий, он служил епископом в Американской Православной Церкви)[431].
Эти преступления югославских властей возмутили Сербского патриарха Гавриила. В состоявшейся 28 декабря 1949 г. беседе с первым секретарем советского посольства в Югославии А. М. Зубовым первосвятитель «по своей инициативе коснулся сараевского антисоветского процесса, назвав его «кощунством над православной церковью». В газетах писали, сказал он, что священник Неклюдов повесился. Этого не только нельзя допустить, но даже об этом грешно подумать. Неклюдов был очень стойкий и честный человек. Крыжко тоже хороший человек. Он любил народ, и народ его тоже любил. Поэтому его и осудили на долгие годы»
