Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [28]

.

Вопрос о возвращении на Родину стал решаться уже после кончины И. В. Сталина, при Н. С. Хрущеве²¹⁵.

Ю. Козлов, ответственный работник аппарата Верховного совета СССР, в ведении которого входили вопросы гражданства, писал в своих мемуарах («Кремлевский советник», М., 1995. С. 25). следующие строки: «Победа Советского Союза в Великой Отечественной войне вызвала огромный патриотический! подъем в среде белой эмиграции. Многие снова поверили в свою Родину, решили вернуться. В связи с этим они просили предоставить им советское гражданство. Этот процесс получил поддержку советских руководителей. Но не из любви к бывшим соотечественникам и не из-за признания их заслуг и борьбе с фашизмом (были и такие), а главным образом для того, чтобы расколоть активно действующие против СССР зарубежные эмигрантские центры и организации, такие как Народно-трудовой союз (НТС), Российский общевоинский союз (РОВС), активно действовавшие во Франции, и другие. Появились указы о массовом восстановлении в советском гражданстве проживающих за границей эмигрантов. Им гарантировалась безопасность и возможность вернуться на Родину.

Однако втайне было предрешено основную массу этих восстановленных в страну не пускать. Исключение сделано лишь, для немногих, да и то в основном для того, чтобы затем уничтожить их в лагерях. Эмигрантов боялись, да и размещать их было негде. Поэтому вопрос об их въезде в СССР даже не рассматривался»²¹⁶.

Но здесь все не так просто, как пишет ответственный работник ВС СССР. Многие возвращались. Но въезд в крупные города как Москва или Ленинград был далеко не для всех открыт. И, тем не менее, русские старались ехать на Родину.

Тем более, что сама обстановка усложнялась. Достаточно вспомнить 1948 год, время фактического разрыва Москвы с Белградом. (Русская эмиграция стала объектом для подозрений, слежкой и репрессий во время советско-югославского конфликта 1948–1953 гг. Вспыхнул вследствие начала выхода Югославии из-под контроля Иосифа Сталина и обвинения Белграда в проведении враждебной политики Советскому союзу и в предательстве идей социализма. В 1949 г. все договоры о дружбе, взаимной помощи и сотрудничестве были разорваны. Полная изоляция Югославии от СССР и социалистических стран была закреплена известной резолюцией Информбюро «Югославская компартия во власти убийц и шпионов». — В. К.).

Власти считали русских «белогвардейцами» и «сталинистами». Вспоминается поговорка «Из огня да в полымя». У них не было друзей, а только преследователи. Опасались даже разговоров с кем-либо, так как большинство вступавших в контакт были провокаторами. Настало время ухода в себя, в свое семейство. Размышлять вслух стало опасным занятием²¹⁷.

Для обладателей советских паспортов наступало время очередного исхода. К концу 1949 г. их начали увольнять со службы и депортировать в сопредельные социалистические страны, прежде всего, в Болгарию. Н. К. Григоров приводит курьезный документ об увольнении своего отца. В нем были такие строки: в соответствии с законом «о государственной службе и на основании решения комиссии по персональным делам, Григоров Константин, служащий Министерства сельского хозяйства, в звании высшего агронома, первого класса, с основным окладом 5800 динаров и особой персональной надбавкой в размере 700 динаров за большие познания по специальности и опыту работы, а также за постоянное и особое рвение в работе УВОЛЬНЯЕТСЯ, начиная с 1 января 1950 г. Служебные отношения прекращаются НЕМЕДЛЕННО».

Сам Григоров в своем комментарии к такому приказу писал, что «как видно, министерское начальство не знало, как обставить директиву, исходящую от самых верхов политической власти, и издало приказ по всем бюрократическим канонам, достойный югославской юмористической газеты «Еж» — аналога советского «Крокодила».

Отец рассказывал, что все его коллеги чувствовали себя неловко, всячески старались ему помочь. Отцу, даже, выплатили подъемные в размере 6-ти окладов.

В начале февраля 1950 нас по очереди пригласили в полицию, проставили в паспортах выездные визы, и сообщили, что мы должны покинуть Югославию в 10-дневный срок. Отцу предлагали, восстановить его на прежней работе, если он откажется от советского гражданства и подпишет заявление с осуждением Резолюции Информбюро»²¹⁸.

«Отец, — продолжал Н. К. Григоров, — на предательство не пошел. Вот такая грязная возня была затеяна вокруг нас. Начался отсчет времени до отъезда. Нам указали выезд в Болгарию, чем мы остались довольны — славянская страна и т. д.»²¹⁹

Конечно, с течением времени ситуация становилась лучше. Можно было жить, не оглядываясь. Однако ностальгия жила. Потом пришло время памяти у потомков, рассеянных по городам и весям стремительно меняющихся славянских земель, которым отдали свой труд русские люди, не забывавшие, кто они и откуда.

Три праздника русской эмиграции

РОДИНА

Бессмертное счастие наше

Россией зовется в веках.

Мы края не видели краше,

а были во многих краях.

Но где бы стезя ни бежала,

нам русская снилась земля.

Изгнание, где твое жало,

чужбина, где сила твоя?

Мы знаем молитвы такие,