Русская эмиграция в Сербии XX-XXI вв. - [20]
Различные пути спасения Родины обуславливали разность действий. Большая часть эмиграции встала на антисоветскую позицию, меньшая — на просоветскую, вне зависимости от политических убеждений. А. А. Малахов, видный геолог, вставший на путь борьбы с оккупантами, стал членом Коммунистической партии Югославии, писал в своих воспоминаниях: «Идеологами фашистских настроением были т. н. “национальные мальчики”. Они не скрывали своих симпатий к немцам, не скрывали уже своих связей с фашистами. В Белграде давали банкеты и балы в пользу немцев. Считали и так объясняли другим, что с помощью фашистов они вернуться на родину, но уже в качестве, как они думали, хозяев земли русской. Считали, что под их руководством русское государство окрепнет и в будущем немцы будут из России изгнаны. При этом всегда упоминали о свержении татарского ига. Справились же русские с татарами. Другие мечтали вернуть бывшие привилегии, поместья, фабрики, заводы. Они говорили у нас земли много, Германии необходимо жизненное пространство, придется с ними поделиться, и фашисты успокоятся. При такой философии считали себя истинными русскими патриотами. Знающие немецкий язык поступали к фашистам переводчиками, направлялись ими в лагеря военнопленных или сотрудничали непосредственно с Гестапо, где они субсидировались, когда это находилось нужным фашистами. Наконец правой профашистской организации удалось в Сербии сформировать карательный корпус против партизан. Среди них были и доносчики: как на своих соплеменников, так и на инакомыслящих югославов. В общем, основной мечтой этой группы белоэмигрантов было желание улучшить свои позиции в оккупированной России, в основном, материальное.
Другую группу составляла та часть эмиграции, которая считала себя противниками фашистов, поскольку те напали на их Родину. Сюда входили люди разных направлений — от монархистов до республиканцев. Значительная часть их считала нужным всяческими способами помогать народно-освободительному движению, активно (в партизанах, связных, подпольщиках и т. д.) или пассивно (помогая при случае партизанам различными сведениями, деньгами, пищей). Пересылали бежавших из плена красноармейцев к партизанам, в т. ч., и Федя Вистеропский, на кого донес один из пленных, желавших перейти к партизанам, который оказался агентом Гестапо. Федю расстреляли. Всего он переправил около шестидесяти человек. Один монархист, старый офицер, скрывал у себя члена ЦК КПЮ, своих монархических убеждений не скрывал, но считал раз напали на Россию, значит враги русского народа. Иногда и семья разделялись на два лагеря. Примером являются Вергуны, наши знакомые по Праге, отец не скрывал свое враждебное отношение к немцам, сидел в Гестапо, сын еще до войны сработался с фашистами и был одним из руководителей “национальных мальчиков”»>150.
Каждый выбирал свой путь. Так, будущий профессор Московского государственного университета граф И. И. Толстой бросил работу, как только фирма, где он трудился, перешла в немецкие руки. Оставшись без средств существования, стал сапожничать. Сторонники действия становились членами созданного в 1941 г. Союза советских патриотов (ССП). Например, А. Г. Логунов в мае 1944 г, выйдя на связь с антифашистской группой, занимался печатанием прокламаций, сбором санитарных материалов, участвовал в переправке групп в партизаны, к Тито. Е. К. Лобачева укрывала военнопленных, бежавших из немецких лагерей>151.
Союз советских патриотов с течением времени расширил свою деятельность, выйдя из границ Белграда. По некоторым данным имел около 120 членов, многие из которых погибли в концлагерях. Были и те, кто ушел в партизаны и погиб, сражаясь с врагами. Между сторонниками ССП находились и русские инженеры. Известны имена Бориса Петровича Дубовина-Заболотского, Коровина, Анатолия Новохотного>152. Например, выпускник технического факультета Белградского университета Владимир Смирнов (1899–1985) в 1942 г. вступил в члены Коммунистической партии Югославии. В годы войны был начальником технического отделения Верховного штаба Народно-освободительной армии. Отмечен многими наградами. Войну завершил в звании генерала>153.
(Как ни странно, в одном из материалов по истории русской эмиграции, мне встречались строки о том, что ССП контролировался гестапо. Они написаны в годы фактического разрыва в годы Информбюро Москвы и Белграда, и поэтому не могут быть восприниматься правдиво.)>154
В 1944 г. в Белград пришло освобождение.
И вновь возникала «старая как мир, русская память». Так, памятной книге, в которой расписываются посетители усыпальницы русских воинов, есть и подписи советских офицеров и солдат, приходивших сюда в 1944–1945 гг. поклониться праху своих братьев по крови. Так, капитан Павел Вий написал 14 февраля 1945 г: «В первый раз увидел памятник русской славы, усыпальницу погибших за веру, царя и отечество. Я — офицер Красной армии, но духом воспитанный в православии и любви к русскому человеку». Капитан Г. Розанов 8 июля 1945 г. вписал: «Слава русским воинам, погибшим за освобождение славянских народов». В другом месте книги можно увидеть подписи 30 советских солдат, а под ними стоит — «И я — Таничка Чупкова, санитар»
