Русская демонология - [59]

А была еще черная папороть, о которой в народных книгах-травниках написано: «Есть трава черная папороть, растет в лесах, около болот, в мокрых местах в лугах, ростом в аршин и выше стебель, а на стебле маленькие листочки, как у простого, но не черного папороти, а с снизу большие листы; около стебля земля, а на стебле шишка черная, как кочеток или крюк, а в ней пух, и она вся черная: а шишка треугольная, а цвет на ней что серебро — ночью видно его, хотя в какую ночь».

Согласно поверьям, цветок именно этого, черного, а не обыкновенного, папоротника «показывает» и открывает клады, ломает любые запоры и замки, а также прогоняет нечистую силу. Да, собственно, с этим цветком все становилось доступным. О нем сказано: «Все узнаешь, что где есть или лежит или делается, и как, куда и в коем месте; просто сказать — все будешь знать, хотя и в чужие города и иныя государства дороги и пропуски: тот цвет положи в рот за щеку и поди, куды хошь: никто тебя не увидит, что хошь делай».

Вредная кукла — кикимора

О том, что «нечистики» некогда были богами, можно судить еще и по тому, что они делились на светлых и темных, добрых и злых. Например, добрый домовой дед не был полновластным хозяином в избе. Обитала там еще зловредная и неподвластная ему кикимора. О ней существует много рассказов. Например: «Повадилась кикимора у мужика ездить по ночам на кобыле и, бывало, загоняет ее до того, что оставит в яслях всю в мыле. Изловчился хозяин устеречь ее рано утром на лошади. Сидит небольшая бабенка, в шамшуре (головном уборе), и ездит вокруг яслей. Мужик ее по голове-то плетью. А она соскочила и кричит во все горло: «Не ушиб, не ушиб, только шамшурку сшиб!»

Кикимору обычно представляли существом небольшого роста — крохотной старушкой, девочкой или маленькой женщиной. Она может жить не только в доме, но и в хлеву, во дворе, в бане, в курятнике, в бане, на гумне, даже в кабаке или в пустых постройках. В Перми существовал даже «дом кикиморы». Вот об этом рассказ: «На главной площади еще не так давно стоял высокий каменный дом, никем не обитаемый; дом этот известен был у горожан под именем «дома кикиморы». По крайней ли бережливости или скупости, по другим ли уважительным причинам, домостроитель вздумал дополнить покупной строительный материал даровыми плитами и камнями с кладбища. Дом выстроился, начинали в нем и жить. Но страстишка подшутить при случае над своим собратом уносится людьми, как видно, и в могилу. Покойники откомандировали в дом, на житье, самую взбалмошную кикимору, которая и не замедлила выжить из дома жильцов и остаться навсегда и безраздельно владелицею дома. Так и чудилось, когда идешь, бывало, ночью мимо дома, что внутри его мертвецы, отыскивающие в грудах камней свою собственность. Даже пожар 1842 года не осмелился коснуться заколдованного дома».

Обычно невидимая, она обнаруживает свое присутствие главным образом ночью. Чтобы кикимора по ночам кур не воровала, вешали над насестом, на лыке, отбитое горло кувшина либо камень со сквозной дырой (куриный бог).

Поселившись в пустом доме, кикимора бросает во входящих камнями из развороченной печи; в жилых избах она растворяет двери и перебегает из комнаты в комнату; тревожит скотину, топает, свистит и пляшет, стонет, стучит, гремит посудой, бьет ее, кидается из подполья луковицами, проказит с печной вьюшкой, мешает спать детям, щиплет перья у кур.

Рассказы о проказах кикиморы относятся не только к столь давним временам. В Читинской области во время Гражданской войны кикимора не давала покоя партизанам, остановившимся на ночлег в доме. Потом один из партизан рассказывал о том, какой концерт для них она устроила: «…Ребята захрапели сразу, а я не успел. Слышу, а темно было, свету-то нет, музыка заиграла, пляска поднялась! Прямо чечетку выбивают, пляшут, такую штуку в этом доме устроили! Ну, я сразу разбудил — одного, другого… Все насторожились, слушаем: играет музыка, да прямо так громко, и пляска такая идет в темноте! Чиркнул спичку — нету никого, все спокойно. Потом хозяин дал нам такую лампу-мигулечку. На случай, сказал, если что, зажжете. Зажгли эту светилку. Вот я лег. Вот пока эта светилка горит — ничего, все спокойно, никого нет. Как только угасим светилку, станем засыпать — опять пляски!»

Но кикимора не всегда так весела; когда она не в духе, то начинает бросаться всем, что ей под руку подвернется. Вот как это было в Вятской губернии. Люди новый дом построили, только въехали в него, а там все стонет и стонет кто-то. Как сядут за стол, сейчас же кто-то и скажет: «Убирайся-ка ты из-за стола-то!» А не послушают — начнет швырять с печи шубами или с полатей подушками. Так и выжила кикимора хозяев из дома.

Кикимора отнюдь не бездельница, ее основное занятие — прясть пряжу, хотя делает это она весьма неумело, рвет и путает нитки. О грядущих событиях — хороших или плохих — можно узнать по тому, где расположилась кикимора: у печи, или на пороге возле двери, или на лавке. Если она прядет на передней лавке, то это к смерти кого-либо из домочадцев. О встрече с кикиморой перед грядущим несчастьем рассказала новгородская крестьянка: «Я только легла спать, слышу, моя прялка прядет, даже щелкает. Так жутко стало. Встану — нет никого. Как только прилягу — опять защелкает. Как схватила подушку, кинула, сказала: «Ой, Господи, что такое!». Бога-то помянула, она и исчезла. Это уж к плохому было: похоронная пришла от мужа».