Русская демонология - [37]

Водяные, как мы видим, были разными — и по характеру, и по внешности, ведь и люди все различные, двух одинаковых не сыскать. Есть, скажем, навпы — водяные, у которых вместо ног рыбий хвост. Жители Восточной Сибири рассказывали, что у их водяного борода, «как трава-то растет, тина-то сама. Вот с этой тины борода длинная. Волосы большие, тоже с этой тины. Тело такое, переливается, как рыбья чешуя, но это не чешуя, а руки-то, как у лягушки — четыре пальца». В Поволжье видели совершенно одичавшего водяника: «Горбоносый старый старик, волосы до пят, всклокочены, бородища по пояс, глаза так и искрятся, как звезды, то затухнут, то загорятся. Сам такой грязный, зеленый, волосы как бодяга!» Архангельские крестьяне, полагали, что он «такой же черный и мохнатый, как и леший»: «волосья длинны, черны, до самого низа спины». У него хвост и рожки на голове — словом, черт, да и только. А вот в Тульской губернии, наоборот, рассказывали, что водяной хозяин подобен лешему, только шерсть у него белая. Впрочем, это так, ерунда! Вот тамбовские крестьяне говорили, что днем он — сом, а к ночи превращается в старика с длинной зеленоватой бородой. Вятичи уверяли, что водяной имеет «коровье брюхо, лошадиные ноги, островерхую шапку». Под Орлом его видели высоким, обросшим мхом и травой, с огромным черным носом — величиной с рыбацкий сапог, а глаза — красные, горящие. Он может будто бы обернуться бревном с небольшими крылышками — вспорхнет эта коряга над водой, пролетит немного и с шумом упадет.

На Русском Севере рассказывали: «Ехал к нам Петр Великий. Встал человек из воды, на корму сел. Переехал через Онегу, кланяется: «Спасибо, что перевез». Старики на Миж-острове Петру стали жаловаться: «Водяной рыбу распугал, рычит на все озеро. Откуда взялся только…» — «Да где?» — ‘Да вон, на том камне!» Встал водяной на камень и зарычал: ‘Год от году хуже, год от году хуже!» Петр начал его веткой стегать: «Я тебя на своей лодке перевез, а тебе все не по нраву!» — «А этот, — дальше рычит, — год хуже всех!» Потом в воду нырнул и больше уж не появлялся».

В Олонецкой губернии лембой — царь водяной, это невысокий старик с седыми распущенными волосами и длинными руками. Есть среди них и свой «царь» или старейшина, похожий на степенного деревенского старосту.

Вот как рассказывается о путешествии двух крестьян на дно озера: «И пошли они берегом, дорожка все спускалась вниз, стало как-то холоднее. И пришли они в большое подводное село, к богатому дому. И встретил их в избе большак — седая голова, седая борода». Словом, у этого старосты-водяного во внешности не было ничего рыбьего, косматого и чудовищного. Обитатели вод были подчас мудрее людей. Об этом поведал Лев Николаевич Толстой в сказке «Мужик и водяной»:

«Мужик уронил топор в реку; с горя сел на берег и стал плакать.

Водяной услыхал, пожалел мужика, вынес ему из реки золотой топор и говорит: «Твой это топор?» Мужик говорит: «Нет, не мой». Водяной вынес другой — серебряный топор. Мужик опять говорит: «Не мой топор». Тогда водяной вынес настоящий топор. Мужик говорит: «Вот это мой топор». Водяной подарил мужику все три топора за его правду.

Дома мужик показал товарищам топоры и рассказал, что с ним было.

Вот один мужик задумал то же сделать; пошел к реке, нарочно бросил свой топор в воду, сел на берег и заплакал.

Водяной вынес золотой топор и спросил: «Твой это топор?»

Мужик обрадовался и закричал: «Мой, мой!» Водяной не дал ему золотого топора и его собственного назад не отдал — за его неправду».

Тем не менее люди часто старались обворовать «водяного черта». С ловлей рыбы — это понятно. Водяной порой сам ее в неводы загонял, хотя потом об этом очень сожалел. Бывало, что три дня стенал, и вопли его были слышны по всей округе.

Но совсем иное дело — коровы водяного. Считалось, что если ночью увидеть у озера пасущихся буренушек, то следует, не поднимая шума, обойти вокруг них с иконой и водяной отступится от своего стада. А коровы-то у него самые обычные, они ведь и людям молоко давали. Да только совершить эту экспедицию немногие решались: бывало, что хозяин коров ловил вора и утаскивал его с собой под воду. А там — по обстоятельствам. Если утопленник понравится водяному, то он мог его сделать своим наследником: после смерти старика тот становился новым хозяином водоема.

Но водяной не всех утаскивал в свои владения, только тех, кому это на роду было написано. Бывало, что и отваживал дураков, желавших утопиться, — выглянет, да как гаркнет: «Судьба есть, а головы нет!» Человек еще не понял, что эти слова означают, а уже испугался зеленого деда, наутек бросился. Известны также случаи, когда водяной спасал людей: узнает, что такому-то утопленнику еще не срок умирать, да и вытолкнет его на берег. Тот отлежится; воду, которой наглотался, выплюнет; домой поплетется.

Водяные оказывают покровительство не только рыбакам, но еще владельцам водяных мельниц и пчеловодам.

Вообще, мельников крестьяне побаивались — были уверены, что те знаются с нечистой силой. Если мельница стоит у воды, то не иначе, что мельник подружился с водяным. Да и как не подружиться? Не станешь дружбу водить с водяником, не будешь его угощать, так он враз мельницу затопит, сломает. Поэтому в Новгородской губернии под водяное колесо бросали мыло, шило (отсюда и поговорка о том, чтобы сменять шило на мыло), голову петуха. Мельники жертвовали водяному муку, хлеб, водку, лошадиные черепа; зарывали под дверь мельницы черного петуха и три «двойных» стебля ржи; держали на мельнице животных черной масти и носили при себе шерсть черного козла (считалось, что во.