Русская демонология - [17]

А теперь — самое главное. Волчица — тотем, волк — помощник на охоте — это вполне понятно и объяснимо, а вот что такое «Хлебный волк», о котором пишет в своей знаменитой книге «Золотая ветвь» Джеймс Джордж Фрезер: «Начнем с духа хлеба в облике волка или собаки. Такое представление о нем распространено во Франции, в Германии и в славянских странах. Так, когда волны хлеба колышутся на ветру, крестьяне нередко говорят: «По хлебам проходит волк», «Ржаной волк проносится по полю», «В поле волк», «В поле бешеная собака», «Там большой пес». Когда дети собираются в поля собирать колосья и васильки, взрослые предостерегают их, говоря: «В хлебах сидит большой пес», «В хлебе сидит волк — он разорвет вас на куски», «Волк вас съест». Детей предостерегают не от простого, а от так называемого Хлебного, Ржаного или другого подобного волка. Их, к примеру, предупреждают: «Дети, придет Ржаной волк и вас съест», ‘Ржаной волк утащит вас» и т. д. И все же по своему внешнему виду такой волк ничем не отличается от обычного волка».

Нам кое-что известно о смысле «Хлебного волка» у славян. Так, на браслетах древнерусских мастеров XII–XV веков изображен волк в узорчатом поясе; из хвоста у него растет зеленый побег. Эти браслеты назывались «русальскими» и были ритуально связаны с молениями о дожде, с плодородием земли и плодородием в более широком смысле слова. Первым волком, выгравированным на русском серебре, является волк на оправе турьего рога из Черной могилы из Чернигова. О значении этой находки Рыбаков писал: «Этот волк, как и его сказочные потомки, благожелательны к человеку и к жизненному началу вообще». Да и в православных храмах, в частности на Дмитровском соборе во Владимире, изображено свыше двух десятков волков. Среди них есть и волки с «процветшими хвостами».

С этим вполне согласуется поверье сербов о том, что волк приносит удачу и может предсказывать урожай. Казалось бы, с чего бы лесному жителю интересоваться созреванием колосьев? Этому есть вполне внятное объяснение: волк, агрессивный самец, охотник — воплощенное мужское начало. Сам будучи частью природы, он может выступать как оплодотворитель природы — растительности, пассивно женской по своей сути. Чтобы наши рассуждения не выглядели произвольными фантазиями, скажем, что у «Хлебного волка» на древнерусских браслетах есть конкретное имя — Семаргл. Этого посланца богов иногда изображали в виде небесной собаки (или крылатого волка). Он также отвечал за всхожесть семян. За Семергла пили из турьих рогов, которые украшались чеканкой с изображением волка с хвостом из растений.

Баба Яга

Эта дама, не отличаясь особой красотой, смогла произвести на многих мужчин неизгладимое впечатление. Мало можно назвать имен исследователей, которые не уделили бы внимания Бабе Яге. Например, В. Иванов и В. Топоров писали о ней: «Баба-Яга — в славянской мифологии лесная старуха-волшебница, ведьма. Согласно сказкам восточных и западных славян она живет в лесу в «избушке на курьих ножках», пожирает людей; забор вокруг избы — из человеческих костей, на заборе черепа, вместо засова — человеческая нога, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами. В печи Баба Яга старается изжарить похищенных детей. Она — антагонист героя сказки: прилетев в избу и застав в ней героя, вырезает у него из спины ремень. В некоторых сказках — мать змеев, противников богатыря. Кроме образа Бабы Яги — воительницы и похитительницы, сказка знает и другой образ: дарительницы, помощника героя».

Действительно, эта престарелая лесная волшебница — двойственна, как любая женщина: она может быть злой и коварной, а может, в зависимости от обстоятельств, проявить доброту и чуткость.

Владимир Пропп писал: «Яга — очень трудный для анализа персонаж. Ее образ слагается из ряда деталей. Эти детали, сложенные вместе из разных сказок, иногда не соответствуют друг другу, не совмещаются, не сливаются в единый образ. В основном сказка знает три разные формы яги. Она знает, например, ягу-дарительницу, к которой приходит герой. Она его выспрашивает, от нее он (или героиня) получает коня, богатые дары и т. д. Иной тип — яга-похитительница. Она похищает детей и пытается их изжарить, после чего следует бегство и спасение. Наконец, сказка знает еще ягу-воительницу. Она прилетает к героям в избушку, вырезает у них из спины ремень и прочее. Каждый из этих типов имеет свои специфические черты, но, кроме того, есть черты, общие для всех типов. Все это чрезвычайно затрудняет исследование».

Что ж, действительно, в сказках речь идет о двух совершенно разных Ягах, и одна — мучительница, летающая в ступе. Здесь запечатлена память о предводительнице кочевников, которые посеяли много зла. Во главе грабительского отряда скакала мать племени, а к ее седлу был приторочен котел — «ступа». Кстати, «ягой» называли всякую старую и злую женщину. «Часто ягой, — отмечал Пропп, — названы персонажи совсем иных категорий — например, мачеха. С другой стороны, типичная яга названа просто старушкой, бабушкой-за-дворенкой и так далее».

Ответ на вопрос, откуда взялась двойственная природа Яги, следует искать в трудах замечательного филолога-слависта Александра Афанасьевича Потебни (1835–1891). Исследовав родственные связи русской Яги с мифами других народов, сравнив ее с немецкой фрау Хольдой, итальянской феей Бефаной (она и по сей день под Новый год разносит ребятишкам подарки), славянской Ежи-бабой, древней скандинавской богиней смерти Хель (у нее была костяная нога), он пришел к следующему выводу: «…Яга посылает души на свет и принимает их оттуда; она, как одно лицо с Мораной, имеет ключи от неба, следовательно, непосредственную власть не только над душами людей, но и над природой».