Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.) - [213]

На Поместном Соборе было принято решение о канонизации протоиерея Иоанна Кронштадтского, всероссийски почитавшегося уже много десятилетий. Тогда же Собор поручил Комиссии по канонизации святых подготовить материалы к прославлению новомучеников, пострадавших за веру и Церковь в XX веке. Обращение к подвигу новомучеников свидетельствовало о том, что Русская Православная Церковь помнит о прошедшем лихолетье и надеется на восстановление соборной жизни, налаживать которую начал Поместный Собор 1917–1918 гг.

Политические и церковные события, разворачивавшиеся за истекшее десятилетие на территории СССР и России, заставляли Священный Синод неоднократно созывать Архиерейские Соборы, на которых рассматривались как вопросы правового положения РПЦ, так и многочисленные «нестроения», прежде всего связанные с ситуацией на Украине: действиями автокефалистов, униатов, сторонников извергнутого в 1992 г. из сана и монашества, а в 1997 г. – отлученного от Церкви бывшего митрополита Филарета (Денисенко). На Архиерейском Соборе 1990 г. Украинская Православная Церковь получила права широкой автономии, в дальнейшем ее статус независимости и самостоятельности неоднократно подтверждался.

Последний по времени проведения Архиерейский Собор был приурочен к празднованию 2000-летию христианства. В деяниях этого Собора, проходившем с 13 по 16 августа 2000 г. в воссозданном храме Христа Спасителя, приняло участие 147 архиереев. Доклад, с которым выступил патриарх Алексий, стал для Русской Православной Церкви своеобразным подведением итогов. Вспоминая празднование 1000-летия Крещения Руси, Святейший напомнил собравшимся, что оно «ознаменовало закат государственно-атеистической системы и начало духовного возрождения Отечества». По его мнению, пережитое за последующие годы второе Крещение Руси и восстановление церковной жизни «коснулось не только стен храмовых зданий»[1157]. Далее Алексий II затронул конкретные вопросы внутрицерковной и внешней церковной деятельности, которые нуждались в рассмотрении и соборном решении.

Проблемы, поднятые на Архиерейском Соборе 2000 г., по своему масштабу и сложности свидетельствуют о экстраординарности этого Собора, ставшего вехой в истории Русской Православной Церкви XX века. Так, по результатам работы Комиссии по канонизации святых Собор одобрил к канонизации 1154 угодника, из которых 1090 были новомученики и исповедники, пострадавшие в XX веке во время гонений на религию и Церковь в СССР. Среди канонизированных были император Николай II и его семья, расстрелянные в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. Сопричисленным к лику святых оказался и митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич; 1697–1772), пострадавший по политическим мотивам при Екатерине II и реабилитированный Поместным Собором 1917–1918 гг.

Собор принял также несколько определений, имеющих важное значение для дальнейшего развития Русской Православной Церкви. Одно из них – о новом церковном Уставе, окончательное утверждение которого остается прерогативой грядущего Поместного Собора[1158]. Впрочем, неизвестно, когда такой Собор будет созван: ведь в соответствии с новым Уставом сроки его созыва определяет Архиерейский Собор или (в исключительных случаях) – патриарх (местоблюститель) и Священный Синод. В свою очередь, Архиерейский Собор должен созываться не реже одного раза в четыре года и в преддверии Поместного Собора[1159].

В Уставе кратко излагаются вопросы о положении церковного суда, правила управления епархиями и приходами, монастырями и духовно-учебными заведениями, а также вопросы владения имуществом, распоряжения финансами и проч. Однако, многие проблемы церковной жизни рассматриваются с меньшим учетом принципа соборности, чем это делал Поместный Собор 1917–1918 гг.

На Соборе было принято определение об «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», рекомендованных всем православным в качестве руководства во взаимоотношениях с государственной властью, светскими объединениями и организациями, внецерковными средствами массовой информации. В этом документе, созданном на основе опыта как церковно-государственных отношений последнего десятилетия, так и трагических лет существования в богоборческом государстве, ясно проводится мысль о том, что «Церковь не должна брать на себя функции, принадлежащие государству», равно и «государство не должно вмешиваться в жизнь Церкви, в ее управление, вероучение, литургическую жизнь, духовническую практику и так далее». Исключением могут быть только те стороны церковно-государственных отношений, которые предполагают деятельность Церкви и канонических церковных учреждений в качестве юридического лица. «Церковь ожидает от государства уважения к ее каноническим нормам и иным внутренним установлениям», – подчеркивается в «Основах»[1160].

При этом отмечалось и «несомненное искажение симфонической нормы» в Синодальную эпоху, и то, что Поместный Собор 1917–1918 гг. предпринял «попытку утвердить идеал симфонии в новых условиях, когда империя пала»[1161]. Понимая, что эта глубокая идея практически не реализуема сегодня, составители «Основ» не забыли указать, что «