Русская армия на чужбине. Драма военной эмиграции 1920—1945 гг. - [4]

Пребывание на чужбине заставляло эмигрантов непрерывно думать о будущем. Не было исключением и командование Русской армии. 8 декабря 1920 г. в интервью рижской газете «Сегодня» генерал П. Н. Врангель заявил следующее: «Со времени эвакуации Крыма я фактически перестал быть правителем юга России. Но идея русской законной власти существует, и я по-прежнему олицетворяю ее. Недавняя история Бельгии и Сербии доказывает, что временное оставление государственной территории не означает политического уничтожения государства. Мы будем в таком же положении, как эти государства. Если союзники будут относиться к 70 000 эвакуированных солдат как к армии, которая не преминет возобновить борьбу. Было бы непростительно не признавать значения русской армии, дисциплинированной и готовой к выполнению своей мировой задачи. Если союзники, не оценивая правильного положения, будут видеть в армии простую массу беженцев, я перестану быть главой власти, так как никогда не соглашусь играть роль Петлюры или Скоропадского. Таким образом, моя судьба, как главы правительства, зависит от судьбы армии. Я твердо верю, что союзники, принимая во внимание красную опасность, поймут важность сохранения армии…»[14] К сожалению, Петр Николаевич глубоко заблуждался, надеясь на помощь и признание союзников. Последние и не собирались помогать изгнанникам. Стоит сказать, что взаимоотношения белых армий и лидеров эмиграции с союзниками требуют и еще ждут своего исследователя и потому останутся вне рамок нашего повествования.

В январе 1921 г. штаб Русской армии уже не сомневался в злом умысле союзного командования, особенно французского, контролировавшего лагеря, где располагались эвакуированные части армии. Свою задачу французское командование видело в роспуске армии и уничтожении спайки воинских частей. Для этого французами осуществлялся целый комплекс мер – психологическое давление на командование Русской армии, сокращение пайка и снабжения русских частей, ужесточение режима входа-выхода с территории лагерей, побуждение к возвращению в Советскую Россию и вступлению в французский Иностранный легион.

Пребывание в лагерях было далеко не простым, многие не выдерживали и переходили на беженское положение и оставляли лагеря и армию. При лагерях стали формироваться беженские батальоны, но армия продолжала жить.

8 января 1921 г. начальник информационного отделения штаба Главнокомандующего Русской армией разослал письмо военным представителям П. Н. Врангеля в Греции, Польше, Сербии, Чехословакии и Франции, в котором указывал: «Между тем целый ряд распоряжений французского командования, продиктованных местными интересами, очень часто идет вразрез с стремлением Главнокомандующего сохранить воинскую организацию, сохранить армию.

Не предрешая вопроса о будущем, тем не менее приходится считаться, что может наступить момент, когда союзное командование станет на открытый путь разрушения армии, т. е. ее организации, или, наоборот, к устранению Главнокомандующего от непосредственного руководства армией.

Для парализования всех вредных последствий этих мероприятий для русского дела решено теперь же принять ряд мер, дабы:

1) воинская организация ни в коем случае не разрушалась и

2) связь Главнокомандующего с войсками не прерывалась, и в нужный момент можно было бы вновь собрать на борьбу все наиболее стойкое и крепкое.

Для выполнения этого Главнокомандующий приказал в каждой стране, где есть или будут военнослужащие на положении беженцев, приступить к организации их в Союзы, общества, артели и т. п., изыскивая к тому все способы. Только созданием организации возможно будет удержать их от распыления и неизбежного разложения.

Проведение этой меры позволит не только вести точный учет военнослужащих и поддерживать с ними связь, но явится возможность морально руководить ими»[15]. Этим же письмом работа по консолидации военнослужащих в отдельно взятых странах возлагалась на военных агентов.

23 марта 1921 г. правительство Болгарии приняло ряд постановлений, сильно ограничивающих существование русских частей в Болгарии, главным из которых было требование о полной сдаче русскими частями имеющегося вооружения. В страну прибыл генерал А. П. Кутепов, по информации большевистской разведки, он приказал отклонить требования о сдаче оружия.

В 1921 г. в Белграде был образован Совет объединенных офицерских обществ в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. Существенным отличием офицерских обществ в КСХС было нахождение в составе некоторых из них отделов, располагавшихся в других странах. К концу 1923 г. в совет входили: Общество русских офицеров в КСХС – 225 человек, Общество офицеров Генерального штаба – 318, Общество офицеров-артиллеристов – 290, Общество военных юристов – 33, Общество военных инженеров – 121, Общество офицеров инженерных, железнодорожных и технических войск – 652, Общество бывших воспитанников Николаевской инженерной академии и училища – 306, Общество офицеров Корпуса военных топографов – 88, Общество военных интендантов – 63, Общество гвардейской артиллерии – 55, Общество Георгиевских кавалеров – 150, Общество морских офицеров – 709, Общество пажей – 129, Общество бывших юнкеров Николаевского кавалерийского училища – 51, Общество офицеров Корпуса военно-воздушного флота – 200, Союз полковых объединений гвардейской пехоты и сапер – 190 человек, всего 3580 человек